Впервые за долгое время прима балерина Национальной оперы и судья обновленных “Танцев со звездами” Катерина Кухар вышла на сцену в дуэте не со своим мужем и постоянным партнером Александром Стояновым.
В минувшую субботу, 21 апреля, а главной сцене Украины прошел спектакль «Жизель», в котором партнером примы-балерины Катерины Кухар стал премьер миланской La Scala Эрис Нежа (Eris Nezha).
Присоединяйтесь к нам в Facebook, Twitter, Instagram — и всегда будьте в курсе самых интересных новостей шоубиза и материалов журнала «Караван историй»
После спектакля нам удалось пообщаться с невесомой примой Екатериной Кухар, которая недавно получила звание Народной артистки Украины.
Катерина, обычно вы танцуете в паре со своим мужем Александром Стояновым, а Эрис Нежа со своей супругой Петрой Конти (примой балериной театров La Scala и Бостон балет). Как и вас, их можно назвать парой балетных неразлучников. Насколько сложно вам было сегодня танцевать с Эрисом?
Эрис опытный партнер, я чувствовала себя в надежных руках. К тому же с другим партнером есть возможность испытать другие эмоции. У нас было почти четыре дня полноценных репетиций. Сегодня мы танцевали с Эрисом, а уже в конце мая Саша будет танцевать с его женой Петрой Конти в балете «Спартак».
Безусловно, когда продолжительное время работаешь с одним партнером, с ним не страшно делать самые сложные и опасные технические трюки. С Сашей мы уже дышим в одном ритме, когда я с ним танцую, я не думаю о технической стороне танца.
Но работа с новым партнером позволяет научиться чему-то новому, привнести что-то из другой школы. К тому же у зрителя есть уникальная возможность посмотреть на артиста мирового уровня, увидеть представителя другой школы в Украине.
Что было в этом спектакле для Вас самое сложное?
Самое сложное – после смерти в сцене сумасшествия было удерживать свое дыхание. Поскольку после активной физической нагрузки, хочется дышать полной грудью, а ты должна лежать бездыханная, мертвая и в этот момент крайне сложно сдерживать и контролировать грудную клетку. Дыхание буквально вырывается, воздуха не хватает, но при этом ты понимаешь, что все взгляды прикованы к тебе, зрители в партере видят малейшие детали.
Во втором акте вы играете духа, выходите из могилы. Вы не суеверная?
Зритель на сцене видит могилу из которой я выхожу, но для меня это не совсем могила, хотя это неприятно и всегда волнительно. Поскольку этот спецэффект создается с помощью техники, всегда переживаешь, чтоб все в системе сработало правильно. Ведь малейшая поломка и Жизель не успеет выпорхнуть из подземелья, потребуется около пяти минут для того чтобы вернуться на сцену.
Не боитесь умирать в спектакле?
Мне не страшно умирать на сцене, я воспринимаю это как сценический образ. И мне наоборот интересно каждый раз проживать жизнь героя, на сцене я могу себе позволить то, что никогда не смогу сделать в жизни.
К слову в разных театрах я каждый раз драматические сцены играю по-разному. В частности, в этот раз Эрис привнес свои коррекции во многие сцены в спектакле. Мы делали некоторую смесь театров Ла Скалла, Национальной оперы Украины и Бостон балет.
Например, мы танцевали не совсем стандартную сцену сумасшествия. Когда Жизель сходит сума и пытается вспомнить, как она гадала на ромашках, в нашей версии Альберт стоит в стороне и остается безучастный, осознавая, что он при придворных не может себе позволить проявить чувств к Жизели.
В Миланской же опере Альберт очень эмоциональный, он подбегает к Жизели, ему все равно, что скажут о нем его придворные, люди и даже его законная невеста. Он осознает, что он предал невинность и любовь. Мы нередко сталкиваемся с какими-то интересными нюансами, когда выступаем как приглашенные артисты.
Фото: Мантач Анастасия / Предоставлены пресс-службой Национальной оперы