Через несколько лет, когда я уже работал в Гонконге, в разговоре с мамой услышал, что отец, оказывается, удивляется, почему я ему не звоню, ведь он тогда сделал большой шаг мне навстречу! Он думал, что набрать мой номер раз в десять лет  этого достаточно? Может, конечно, мне и стоило пересилить себя, чтобы как-то поддержать эту связь. Но я не стал. Возможно, я ужасный человек…

Но я хорошо себя знаю: я очень эмоциональный. И если, будучи столь чувствительным, не почувствовал никакого желания это делать, то почему тогда должен? За несколько лет до его смерти я был в Колумбии и решил его навестить. Он был очень старый… Очень слабый… (Плачет.)

Я помнил его как сильную личность. Ну, вы знаете, когда ты школьник и есть какой-то здоровяк, который насмехается над тобой, то этот парень кажется тебе огромным, а ты чувствуешь себя маленьким и беспомощным. Таким я всегда ощущал себя рядом с отцом. Но когда увидел его… Он был таким маленьким.

Я думал, почему же так его боялся? У него тряслись руки от старости. Ему даже говорить было сложно. Он расчувствовался… (Плачет.) Это момент, который мог бы стать временем отца и сына, чтобы мы вновь открывали друг друга… Но я чувствовал какую-то искусственность и натянутость. И поймал себя на том, что мое сердце молчит.

Я попытался успокоить отца и поговорить о путешествиях, машинах, о чем угодно  лишь бы не о чем-то по-настоящему важном. И в конце концов наша беседа стала сухой и официальной. Мы не запланировали следующую встречу, хотя я оставался в Колумбии еще на три недели. Я не предложил, он не предложил… Больше я его не видел.

МЫ ВСЕ ИНОГДА ДЕЛАЕМ ГЛУПОСТИ. НО В СМЫСЛЕ ОТНОШЕНИЙ Я НЕ ВЕРЮ ВО ВТОРОЙ ШАНС. У МЕНЯ ТАК: ИЛИ «ДА» НАВСЕГДА, ИЛИ «НЕТ»

Сожалеете о чем-то, чего не сказали или не сделали?

Вокруг отца было достаточно людей, которые его любили. Я чувствовал, что я для него просто еще один ребенок. Не кто-то особенный. Даже несмотря на то, что я единственный из его шестнадцати или восемнадцати детей, который носит его имя. Можете в это поверить? Он и сам говорил моей маме, что я  единственный, кто носит его имя, и единственный, кто с ним не разговаривает.

После того как открылась правда о его предательстве, я в сердцах пожелал, чтобы он умер в одиночестве. Уходя, он был окружен любящими людьми. Даже моя мама была рядом с ним в госпитале, как и мои брат с сестрой. Он не покинул этот мир, будучи в одиночестве, и это делает меня счастливым. Когда отец умер, моя сестра потеряла сознание, а брат вел себя просто как сумасшедший. Они звонили в шоковом состоянии, и мне, самому младшему из нас, приходилось их успокаивать. Я просил их остыть и вспомнить о маме: их переживания могут сделать ее страдания еще тяжелее.

И все силился понять, почему они так страшно горевали, ведь до конца своих дней отец продолжал доставлять им неприятности. Они регулярно делились со мной новостями, и я часто думал: как хорошо, что меня там нет. До сих пор их не понимаю. Как и того, почему я был в тот момент столь спокоен…

Отец не обеспечивал вас при жизни  все лежало на плечах матери…

Да, он был миллионером, но закончил свою жизнь без копейки за душой. Его последняя жена отобрала все деньги. На лечение ему давала средства в том числе моя мама. И она выкормила нас троих. К счастью, сегодня я покрываю все ее финансовые потребности, она может ни о чем не волноваться в материальном плане. Раз в неделю мы обязательно общаемся, это традиция. Я всегда в курсе всего, что с ней происходит.

Эктор Хименес-Браво, 2013Это мать привила вам любовь к кулинарии?

Нельзя сказать так однозначно. Хотя мама была для меня большим вдохновением: когда она готовит, то постоянно экспериментирует, миксует ингредиенты, использует много специй. Когда я просыпался в выходные, то на кухне уже с утра пораньше было какое-то движение: что-то варилось, пеклось, жарилось.

И когда я заходил, мама всегда предлагала: «Попробуй то, нарежь это, помой вот это…» Когда я собираюсь в Колумбию, она всегда спрашивает: «Что для тебя приготовить?» Я, говорит, конечно, не могу куховарить на уровне пятизвездочных отелей… А я ей отвечаю: «Я предпочту твою еду любой другой».

После всего пережитого, наверное, не так легко доверять людям?

Очень сложно. Почти невозможно. Я колесил по всему миру, и вот во всем мире есть всего три человека, которых я могу назвать настоящими друзьями. У меня куча приятелей, хороших знакомых, но довериться я могу немногим. И если сталкиваюсь с предательством, то это все. Каким бы лучшим другом ни был человек, если он меня бросил в беде, то, к сожалению, это конец. Навсегда.

Может быть, это мой недостаток, ведь все заслуживают второго шанса. Я заслуживаю второго шанса. Мы все иногда делаем глупости. Но в смысле отношений я не верю во второй шанс. У меня так: или «да» навсегда, или «нет» навсегда.

Я отдаюсь отношениям полностью и ожидаю того же от человека. Не терплю лжи  ни в бизнесе, ни в личной жизни, ни в дружбе. Если вижу фальшь, то сразу говорю «до свидания».

Когда я открывал ресторан, то подписывал множество бумаг, консультировался с юристом и поймал его на небольшом вранье. Я тут же распрощался с этим человеком. Иног­да мне говорят, что я слишком категоричен. Ну что ж, пожалуй, так и есть. Наверное, отец поспособствовал этому. Я всегда думаю о подноготной. В частности, если речь идет о бизнес-сделке, я постоянно размышляю: как эти люди могут меня надуть?