Питер Фальк: как сложилась судьба лейтенанта Коломбо

Стеклянный протез не помешал Питеру быть заводилой в классе и принимать участие в школьных спортивных состязаниях. Если уж его сильно доставали, он всегда мог ткнуть пальцем в свой правый, искусственный глаз и заметить:

– Этот малыш иног­да шалит. Но мы с ним все-таки на диво прилично справляемся.

Родиться и жить в «Большом яблоке», где Бродвей – средоточие культурной жизни, а театры поскромнее щедрой рукой рассыпаны на каждом шагу, – это, знаете ли, обязывает. В двенадцать Питер впервые вышел на сцену. И пускай это была всего лишь оперетта, поставленная в летнем детском лагере, – ему понравилось.

Вторая мировая отвлекла Фалька от мечтаний о будущей актерской карьере. Сразу после окончания школы он, как добропорядочный гражданин, посчитал своим долгом записаться в армейские ряды. Однако в 45-м, когда по всему миру шло триумфальное наступление союзнических войск, помощь полуслепца не потребовалась: ни аттестат, ни спортивные грамоты не помогли. Фальк был возмущен: уж он-то хотел и мог служить своей стране.

– Идиоты, что они понимают, – ворчал он втихую.

А затем последовательно отправился по всем приемным комиссиям, где требовались хоть какие-то добровольцы.

Военно-торговому флоту США он подошел. Впрочем, только в качестве кока: если новобранец не промахивается ложкой-мешалкой мимо кастрюли, то два у него глаза или только один, никого не волновало.

– В конце концов, по-настоящему зрячим должен быть только капитан в рубке. Но, кстати, «Титанику» и это не помогло.

В тяготах морской муштры Питер провел полтора года. Причем ему опять стабильно не везло на приключения: только его корабль собрались отправить для участия в израильско-египетской кампании, она закончилась. А ведь душа жаждала развернуться. Пришлось возвращаться домой и поступать в университет.

Диплом бакалавра по литературе он получил с легким сердцем и тяжелыми мыслями. А теперь-то что делать? Поэтому махнул в Югославию на целых шесть месяцев – работать на железной дороге.

По возвращении Фальк снова поступил в университет, чтобы хоть чем-то себя занять…

– Ха-ха-ха, – кто-то из приятелей ткнул его в текст, напечатанный бурым и аляповатым шрифтом в субботней газете. – Ты вроде как любил лицедейство. Возможно, в ЦРУ найдут тебе местечко? Будешь прикидываться шпионом.

ЦРУ, разумеется, шпионов не набирало. По крайней мере, не так прямо, по объявлению: приходите, мол, к нам, у нас есть кофе и печеньки.

Но все-таки… Почему бы не попробовать?

Никаких тайных встреч в секретных бункерах не было. Обычный чистый аккуратный офис, очень похожий на тот, в котором он записывался в армию.

Его заставили заполнить многостраничную анкету, долго расспрашивали о происхождении родителей, выходцев из Восточной Европы (тут интервьюер едва заметно поморщился).

Когда пришел отказ, Фальк подумал, что это все из-за них. Как он ошибался! Получить место ему помешала служба на флоте. Точнее, условное членство в проф­союзе гражданских морских работников. В Штатах в это самое время бушевала «охота на ведьм» сенатора Маккарти, а профсоюз подозревался в прокоммунистических настроениях.

Расстроенный неудачей, Питер все еще совершенно не понимал, чем занять себя в жизни. Казалось, все лучшие его годы закончились вместе с получением очередного диплома. «Но я же не могу учиться до самой смерти, надо бы как-то себя и обеспечивать».