Рэйф Файнс: враг Гарри Поттера и шеф Джеймса Бонда

Все, что ему нужно сейчас: двойной эспрессо, кресло в тени дома и книга. Собственно, это все, чем он занят, когда возвращается сюда: спит, ест, гуляет и читает. Иногда даже одно лишь желание почитать может сподвигнуть его взять билет до Перуджи.

Чтение в Италии действует на него по-особенному расслабляюще. Проверку почты, изучение нового сценария и просмотр интервью с актерами старого Голливуда на YouTube можно оставить и на поздний вечер. Возможно, на обратном пути в Лондон он слетает в Рим, свой любимый город, где не прекращает поражаться тому, как история может вдруг выпрыгнуть на путника на любой улице.

Так, играя Марка Антония в «Антонии и Клеопатре» в 2018-м на сцене Королевского национального театра, он вновь летал туда, чтобы побывать на площади Торре-Арджентина, где был убит Юлий Цезарь. И испытал эмоциональное потрясение. Италия вообще страна потрясений для Рэйфа. Именно отсюда шесть лет назад к нему пришла роль, будто списанная с него практически полностью, чего не случалось с ним за всю предшествующую карьеру ни разу…

Он любит путешествовать, даже если в работе нет большого перерыва. Использует выходные, чтобы улизнуть из Лондона. Поездом ли в Париж, самолетом ли в Грецию, Иорданию или Индию. Там, в Мадхья-Прадеш или Махешваре, Файнс берет билет на поезд во второй класс, чтобы чувствовать себя обычным туристом. И все для того, чтобы приобщиться к чужой культуре. Не для ролей, для себя.

Чтобы, попав в новое место, представить, как оно выглядело в прошлом, какими были люди. Потому что современный мир актера привлекает меньше, а соцсети отвлекают. Особенно если учишь роль к спектаклю по Ибсену. А потом он возвращается домой в Лондон, где живет уже сорок лет и знает, вероятно, каждый закоулок. И его историю, конечно.

В районе Шордич, рядом с милой булочной, где он частый посетитель, находится его квартира, отстроенная на месте заброшенной мебельной мастерской. Для сохранения истории в некоторых комнатах на стенах оставлен оголенный кирпич.

Зато в кухонном шкафу никакого ощущения незавершенности: банки и коробочки выставлены по размеру и развернуты этикетками наружу. Как ни пытался Рэйф избавиться от этой дурацкой привычки – стремления к идеальному порядку – к пятидесяти семи годам так ничего и не получилось. Даже зная, откуда она взялась.

Его семья, где он был первенцем, за пятнадцать лет переезжала не менее четырнадцати раз с востока Англии на юг, а потом даже в Ирландию. И упорядоченность в его квартире – попытка изжить в себе хаос, зарождавшийся в душе и их семье всякий раз, когда отец командовал, что они отправляются в путь.

Удивительным образом и музыка Баха устраняет в нем нервозность и хаотичность. Слушая ее по утрам, актер не раз замечал, что день проходит гармоничнее обычного. Так же и с хатха-­йогой. Она помогает актеру меньше раздражаться, не форсировать события и позволять всему в жизни идти своим чередом.

Последнее – вариация совета, который он получил от своего наставника по поводу актерской игры, учась в престижнейшей Королевской академии драматического искусства. Заметив, что Файнс уж слишком старается, тот отвел юношу в сторонку и сказал: «У тебя хорошо получается. Но ты пытаешься заставить события произойти. Дай им возможность случиться».

Ценность йоги для актера и в том, что она помогла более философски относиться к конкуренции в профессии, не переживать из критики. В юности он ужасно расстраивался, когда читал негативный отзыв о своей работе, хотя, честно говоря, за его впечатляющую карьеру такое было всего пару раз.

Или звонил в панике своим агентам, чтобы узнать, что сказали театральные критики после премьеры. Они же ему добродушно советовали всегда одно и то же: «Выпей бокал «пино нуар» и успокойся». Пожалуй, единственное, с чем не способна справиться даже йога, – это боязнь Рэйфа подвести людей, которые на него рассчитывают. Может быть, поэтому он уже много лет живет один…

Файнс откладывает книгу в сторону – это «Сонеты» Шекспира – и смотрит на раскинувшиеся перед ним равнину и холмы, за которые падают облака. Вдалеке стоит базилика Святого Франциска. Он доберется к ней и на смотровую площадку неподалеку непременно этим же вечером.

Пока же с ним его самый любимый автор, его самый любимый звук – тишина и самое комфортное и необходимое для него состояние – уединение. Состояние, знакомое ему с детства, невзирая на постоянное присутствие рядом родителей, сестер и братьев.

– Ты живешь, как монах, выигравший в лотерею, – несколько лет назад, гостя у него, неожиданно сказал брат Магнус. – Тебе не бывает одиноко?

Рэйф поставил перед братом на журнальный столик чашечку эспрессо, сел напротив в кресло и надолго задумался.

– Одиночество полезно людям. Это время поразмыслить о том, кто ты есть, – наконец произнес он. – Но я не чувствую себя одиноким. Мне нравится быть одному.

– Значит, ты никогда больше не женишься? – спросил брат.