Более того, многие становятся подругами. У меня, например, с тех времен осталось несколько близких людей. С Яной я познакомилась в Париже. Я только приехала в столицу Франции и пришла в агентство, и Яна первой подошла ко мне и представилась: «Я из Украины, если тебе что-то будет надо, обращайся, я все расскажу». И мы дружим до сих пор. Когда я бываю в Лондоне (где она живет) илиЛос-Анджелесе, мы обязательно встречаемся.
У нас, моделей, вдали от дома была очень развита взаимопомощь. Мы – девочки из славянских стран – поддерживали друг друга, знали, что происходит в жизни каждой: кто заболел, у кого день рождения. Но оказалось, что у представительниц других стран взаимоотношения несколько другие. Модели постоянно переезжают, и часто приходится перевозить вещи. В Лондоне я жила с девочкой из Германии, которой нужно было перевезти гардероб домой. И она попросила у меня чемодан на неделю. Я без вопросов ей дала его. Как же я удивилась, когда через неделю она вернула чемодан, оставила мне коробку конфет и длиннющее письмо с благодарностью. Она призналась, что, оказывается, ей никто и никогда так не помогал. Мой поступок ее поразил.
Сильное впечатление на меня произвела Япония, где я работала несколько месяцев. Мало того что мне нужно было самостоятельно наладить свой быт, преодолевая языковой барьер (я тогда еще не так досконально знала язык), так еще и пришлось приспосабливаться к менталитету японцев. В Европе девочки ездят по кастингам и на съемки самостоятельно, а в Японии их привозят организованно на микроавтобусе.
Что меня больше всего поразило – трудоголизм японцев. Они такое количество работы выполняют за отрезок времени, что нам и не снилось. Японцы очень требовательны к себе и другим, и европейцам непросто выдержать их ритм и такой прессинг. У японцев, например, а течение рабочего дня есть только 15-минутный перерыв на обед. Мы готовили каталог свадебных платьев, а их было 26, и за один съемочный день все наряды нужно было отснять. Свой обед мы ели очень быстро, потому что над нами чуть ли не с секундомером стояли. Не дай бог, лишнюю минуту прогуляем!

Запомнился мне в Японии еще один эпизод, когда нас учили менять позы под хлопки. Нас снимали на видео – как мы меняем положение тела, причем надо было совершить определенное количество телодвижений за определенный отрезок времени. Потом видео просматривали и нас корректировали. Было довольно сложно выдержать такую тренировку, зато потом этот опыт мне очень пригодился в работе.
Дольше всего я работала в Париже, и больше воспоминаний осталось об этом городе. Приехала я в столицу Франции в ноябре, зимой там холодно, сыро, промозгло. Поэтому мое первое впечатление о самом романтическом городе мира было не самым приятным. Тот Париж, солнечный и романтичный, который я видела на картинках, не имел ничего общего с тем, что я наблюдала вокруг. А тут еще накатила жуткая депрессия – первые несколько месяцев это состояние было моим неизменным спутником.
Родители так меня воспитали: нельзя останавливаться на полпути. Если бы я тогда сдалась, сейчас не работала бы на телевидении
Тогда еще не был так развит интернет, переписываться или общаться онлайн возможности не было. Я очень скучала по родным и писала им письма от руки. Это был целый ритуал: написав послание, я запечатывала его в конверт, клеила марку и относила на почту. Или же звонила домой: когда было очень тоскливо – через день, а когда не очень – раз в несколько дней. Сейчас, благодаря появлению Facebook, Twitter, WhatsApp, Skype, когда можно в любое время связаться с близкими и поговорить, уже не испытываешь такой щемящей тоски. А тогда время и пространство воспринимались иначе. Это сейчас я на один день езжу в Париж в командировку, а тогда я улетала из дома на полгода и вернуться раньше не было никакой возможности.

Хотя раз в несколько месяцев я обязательно наведывалась в Киев, потому что еще училась в школе и экстерном сдавала экзамены. Но за границей за эти месяцы проходила целая жизнь. Помню, я была в Гамбурге, шла по аэропорту, и вдруг слышу, как объявляют вылет рейса в Киев. В этот момент я почувствовала такую тоску, мне так захотелось домой! Но у меня даже мысли не было слетать туда на уикенд…
В Париже у меня произошла удивительная встреча с выдающимся французским кутюрье Аззедином Алайя. Он вел затворнический образ жизни, долгое время не выпускал коллекций, а потом решил нарушить творческое молчание и в тот год собрался сделать первую за много лет коллекцию прет-а-порте. На площади Отель-де-Виль в Париже у Алайя был большой дом, где он жил, и там же располагалось его ателье. И вот туда я приходила на примерку – дизайнер выбрал меня своей моделью и по моим параметрам шил свою коллекцию. Общались мы с ним поначалу в основном с помощью жестов: Аззедин не говорил по-английски, а я – по-французски. Но взаимопонимание находили легко.

В это же время агентству, в котором я работала, исполнялось пять лет, и по этому поводу устраивалась большая вечеринка за городом, в роскошном шато. Как-то я пришла на примерку, и Алайя, узнав, что я собираюсь на пати, поинтересовался, в каком наряде я хочу пойти. Я пожала плечами, потому что мне нечего было надеть. И тогда Аззедин предложил мне взять его платье. Я так обрадовалась! На этом светском рауте я была в его алом платье из облегающего трикотажа (Алайя часто использует эту ткань для создания своих шедевров). Оно было прекрасно!
Почему же вы решили уйти из мира моды?
У меня была задача – либо стать первой в модельном бизнесе, либо уйти. Меня не устраивало быть одной из тысячи моделей, которые бегают с кастинга на кастинг или снимаются для каталогов в Германии. К тому времени я уже достаточно устала – работала довольно тяжело в течение двух лет, но результатов, которые бы меня устроили, не достигла. Возможно, если бы я приложила еще немного усилий, у меня бы все получилось. Но к тому времени я уже приняла решение поставить точку в карьере и кардинально изменить свою жизнь.
Я вернулась в Украину, чтобы поменять документы. Посмотрела на все вокруг и подумала, что мне нужно остаться в Киеве и начинать строить жизнь здесь с нуля.
К тому времени я уже понимала, что модельный бизнес – это не навсегда и надо думать, как жить после завершения карьеры. И я решила, что хочу быть телеведущей. Начала ходить на всевозможные кастинги – только теперь уже на телевидении. Я узнала, что на УТ-1 есть вакансия внештатного корреспондента развлекательного проекта. И попросилась туда – без зарплаты. Я была согласна на такие условия. Наверное, если чего-то очень хочешь, то у тебя рано или поздно получается. А я очень рвалась работать, и меня взяли. Здесь я постигала азы профессии, училась на практике снимать, брать интервью, расшифровывать тексты, писать подводки…

А потом я пришла на телеканал «Тонис» – приняла участие в кастинге на утреннюю программу, и меня утвердили. Продолжала снимать сюжеты, работать журналистом. И уже здесь я познакомилась с Олесей и Андреем Ногиными, продюсерами будущего «Світського життя». С ними я работаю по сей день. Там же, на «Тонисе», руководство предложило Олесе и Андрею сделать программу о светской тусовке, и меня они выбрали ведущей этого шоу.
Когда мы начинали, светская жизнь в Украине была в зачаточном состоянии, поэтому сложно было представить, что у нашей программы будет такая длинная история. Мы не строили планы на десятилетия вперед, но у нас была стратегия, понимание, к чему мы стремимся, и большие амбиции – делать интервью не с певицами третьего эшелона, а с политиками первой величины. На втором месяце существования «Світського життя» мы взяли интервью у Виктора Ющенко, тогда президента Украины.
С переходом на другие каналы – сначала на УТ-1, а потом на «1+1» – программа менялась, становилась жестче. Сейчас «Світське життя» вообще стало другим, – по сути, от его первоначального варианта осталось только название. Сегодня мы говорим с нашими героями обо всем – о политике, спорте, ситуации в стране в целом, о том, чем живет элита нашего общества, от которой зависит судьба страны.

Вы славитесь тем, что задаете известным людям неприятные, даже жесткие вопросы. У вас остались друзья среди селебрити?
У меня есть приятели, которые не обижаются, понимая, что это их профессия – отвечать на вопросы, в том числе неудобные. Они разумные взрослые люди и нормально воспринимают тот факт, что сегодня мы встречаемся за чашкой кофе, а завтра на светской вечеринке я спрошу у них что-то неприятное.
Ведь на любой вопрос можно ответить с улыбкой, пошутить, повернуть ситуацию в выгодную для себя сторону. Это талант – достойно парировать любой вопрос. К примеру, Настя Каменских призналась мне: «Я на тебя никогда не обижаюсь, потому что знаю: о чем бы ты меня ни спросила, я всегда найдусь с ответом». Есть известные люди, которых невозможно выбить из колеи. Нестор Шуфрич, например, на любой вопрос всегда отвечал спокойно и невозмутимо. От него как будто все отскакивает!
У меня часто интересуются: «Если бы у вас брала интервью такая же Катя Осадчая, как бы вы отвечали?» Да очень просто: не существует такого вопроса, на который я бы не нашла ответа. Надо просто знать, как это делать. А те, кто на меня обижается, просто не овладели этим умением. И потом, реакция человека на неудобный вопрос может рассказать о нем гораздо больше, чем многочасовые разговоры. Каждого есть что спросить, и в зависимости от ответа он предстанет в негативном или позитивном образе. И неважно, кто это – звезда, политик, преступник, чиновник или обыкновенный человек, – если раскрыть его, задеть нужные струны, получится интересный разговор.

За десять лет «Світського життя» у меня были самые разные интервью. Но неудачных не было. Если человек готов к диалогу, то я всегда могу «достать» из него ту информацию, которая мне нужна. Я хорошо овладела этим навыком. Но если человек закрыт, принципиально не хочет общаться, отвечает однозначно «да», «нет», «не знаю», то не в моих силах заставить его говорить. Это уже не моя проблема.
Я всегда за профессионализм во всем. И в умении давать интервью в том числе. У нас, журналистов, и у звезд – взаимовыгодные отношения. Не пресса существует ради звезд и не звезды ради прессы – мы два сообщающихся сосуда. Западные знаменитости это понимают, а украинские – не всегда.