Джеймс Макэвой: гений обыкновенный

Шотландец и англичанка познакомились в 2004 году на съемках успешного в Великобритании, а потом и мире сериала «Бесстыдники», где  играли влюбленную пару. Но в жизни это была даже не любовь с первого взгляда.

После шестилетнего романа с однокурсницей Эммой Нельсон уже два года Макэвой был одинок. И с Дафф было сразу понятно, что теперь они будут вместе. Потому что это судьба, а она – женщина его мечты. То, что актриса популярнее его и на девять лет старше, Джеймса не волновало.

Поначалу прессу живо интересовала эта пара. Еще бы! Двадцатитрехлетний актер и известная актриса! Но спустя несколько лет стало понятно, что им, тщательно оберегающим личную жизнь от прессы, кроме них, никто не нужен: преданный муж, для которого съемки в Великобритании всегда были в приоритете, потому что так он мог быть с ней чаще, прекрасный отец, который с рождением сына стал домоседом, нянчась с малышом, разгадывая по вечерам с женой судоку и с ураганным чувством юмора комментируя телепрограммы…

Они отправлялись вместе на старом «ниссане» за город – на нечто среднее между пикником и походом, Джеймс покупал в эколавке продукты и готовил все сам. Да и после встречи со школьными приятелями тоже спешил домой, приговаривая: «Энн­Мари нужно на репетицию. Должен ее сменить, она сидит с Бренданом» или «Сегодня нам привезут доски для пола. Мы их три года не могли заказать, чуваки».

Прессе там стало действительно нечего делать. Кроме того, на вопрос журналистов, касающийся семьи, Джеймс улыбался и замолкал. Это служило сигналом, что дальше – запретная зона. Не влезай. Убить – не убьет, но интервью прекратит. Все, что он мог сказать, так это то, что они счастливы. Добавлял, что готов говорить о своих фильмах, но выставлять напоказ личную жизнь не намерен.

Журналисты уходили ни с чем, пытаясь задать вопросы и о сыне. Он родился, когда Джеймсу был тридцать один год, и это стало самым главным событием в его жизни. Ведь он мечтал об этом еще подростком, размышляя, каким отцом будет. В одном он не сомневался: с его чувством юмора сыну скучать не придется.

Приехав в аэропорт Хитроу этим утром, Джеймс и Энн-­Мари знали, что вряд ли за ними устроили фото­охоту, так что завтра таблоиды не выйдут с заголовками типа «Джеймс Макэвой вернулся к супруге!» или «Счастливое воссоединение семьи». Энн­-Мари и Брендан решили проводить Джеймса и, пройдя вместе к стойке регистрации, актер обнял бывшую жену и взял сына на руки.

– Будь хорошим мальчиком, Брендан, – мягко произнес он и, глядя на Энн­-Мари, добавил: – Я на связи. В любое время.

– Хорошо долететь, папа, – мальчик крепко обнял его за шею и, сложив ладошки лодочкой и прислонив их к его уху, прошептал: – Мы постараемся не скучать.

Как бы Джеймс хотел в такие минуты применить хоть какой­-нибудь актерский метод и сдержаться, но, когда такое происходит в жизни, а не на экране, обманывать себя бесполезно. Он прижался к сыну, чтобы тот не заметил, что еще чуть-­чуть – и кто-­то наплачет море слез… Через несколько секунд он взял себя в руки.

– Так, давайте только плакать не будем. Нарыдаем тут лужу слез… И будем плавать в ней, как Алиса, – он подмигнул Энн­-Мари и погладил сына по голове. – Люблю вас.

Набросив на плечо рюкзак, он надел кепку и направился на посадку – в привычных темно­серых джинсах, футболке цвета бургунди (когда-­то он приобрел дюжину одинаковых и меняет их) и своих любимых рыжих ботинках, избитых временем, которые он с женой купил семь лет назад в Нью­-Йорке. Дыхание сына еще какое-­то время согревало его ухо, а ощущение счастья, что у него есть Брендан и что с Энн­Мари они сохранили теплые отношения, несмотря на то что любовь ушла, – его сердце.