Джон сидел в гостиной в кромешной тьме, если не считать отблесков неоновых вывесок дома напротив. Она бы его и не заметила, посчитала, что он давно лег спать, но огонек сигареты и удушающий, плотный, как вата, табачный туман при полностью закрытых окнах свидетельствовали об обратном.

Мерил зажгла верхний свет и опешила. Джон сидел на диване, обняв колени, и курил. Он всегда много работал, а при этом еще больше дымил, снимая таким образом психологическое напряжение. Но сейчас…

Пепельница была полна едва початых и нервно смятых сигарет. Вот и снова Джон чиркнул зажигалкой, сделал пару затяжек и затушил сигарету о край стола. И тут же потянулся за новой. Посеревшее и враз осунувшееся лицо могло означать только одно: случилось нечто ужасное. Она изо всех сил постаралась не паниковать и взять себя в руки.

– Дорогой, почему ты не спишь? Что-то случилось? – на последней фразе голос прискорбно дрогнул, визгливо разрезав гнетущую тишину.
– Помнишь, мы договаривались, что я пойду к врачу? Из-за тех приступов кашля, что меня мучили последние полгода. Так вот, я сходил сегодня. Это не остаточный бронхит, как мы думали, – отстраненный взгляд и тихий голос, словно не из мира сего.
– Ничего страшного, правда? – от нехорошего предчувствия у Мерил подкосились ноги, едва хватило сил, чтобы сделать несколько петляющих шагов до дивана и присесть рядом с Джоном.
– Как сказать, – Джон иронично усмехнулся, а у нее сжалось сердце. – Это рак, рак легких. И, предвосхищая твой следующий вопрос, последняя стадия. Прости, моя хорошая, я умираю. Но в целом ничего страшного. Все рано или поздно умирают, – о боже, он еще и шутит.

Все было так неожиданно, так нечестно и несправедливо, что Мерил онемела. Она не знала, что сказать. Только внутри поднималась удушающая волна ярости. На себя – нужно было настоять на визите к доктору гораздо раньше. На дурацкую болезнь, которая зачем-то пристала именно к самому любимому и родному человеку. На самого Джона – за то, что он подло собирается умереть и оставить ее одну.

Ей не хотелось говорить. Хотелось выть, рыдать и царапать ногтями стены от отчаяния.

– Ну же, моя любимая девочка, этого не изменить, какой смысл страдать? – из оцепенения ее вывело мягкое прикосновение губ к макушке.

Она должна была сейчас утешать Джона, а вместо этого он успокаивает ее. Говорят, что, когда умирающие смиряются с фактом неминуемой кончины, им становится легче. Но никто не говорит, как сделать так, чтобы полегчало близким.

После этого разговора Джон ушел в работу, а у Мерил при каждом взгляде на него в клочья разрывалась душа.

«Я должна быть сильной, сильной ради него, не плакать, не истерить», – повторяла она себе днем, улыбаясь и делая вид, что все в порядке. А ночью, когда он наконец засыпал, уходила рыдать в ванную, надеясь, что Джон не узнает. Конечно, он знал, и замечал, и понимал. Но тоже делал вид.

Друзья, которые были в курсе происходящего, прилагали массу усилий, чтобы помочь Джону. Для актера, который знает, что его карьера вот-вот закончится, главное что? Сыграть в финале большую и сильную роль. Роберт Де Ниро уговорил Майкла Чимино утвердить Казале на одного из ключевых персонажей в антивоенной драме «Охотник на оленей». Следом за ним роль получила и Мерил. Она была не слишком заинтересована в тематике, но участие в съемках означало, что можно провести лишние часы с любимым.

Чимино и Де Ниро пришлось выдержать нешуточную битву со студийными боссами. Мало того что молодая студия EMI Films первой взялась за табуированную тему вьетнамской войны, приняла на работу смертельно больного актера и его неизвестную подружку, так еще и сцены с Казале необходимо было снимать в первую очередь, вразрез со всем расписанием. Тем не менее угроза, что Чимино и Де Ниро уйдут из проекта, оставив его без режиссера и ведущего актера, подействовала.

СТАТТІ ПО ТЕМІБІЛЬШЕ ВІД АВТОРА