Сегодня, 21 марта, британскому актеру Гэри Олдмен, полюбившемуся миллионам зрителей своими яркими персонажами в “Гарри Поттере”, “Дракуле” и “Пятом элементе”, исполнилось 63 года.

“Караван историй” рассказывает, как Олдмен пришел к главной роли своей жизни, миновав по пути четыре развода и лечение от алкоголизма.


Джазовая мелодия, установленная на звонке мобильного, сквозь сон кажется оглушительно громкой, как будто музыка играет прямо в голове. Быстрое движение рукой по кровати, и, прищурив глаз в кромешной тьме их лондонской квартиры, парень наводит резкость на экран. Неизвестный номер. «Алло…» – сонно тянет он по буквам и слышит в ответ трещащий мужской голос: «Галли, уже пять утра. Ты проспал!» Парень ошалело смотрит на телефон. Что за ерунда? Дядя Боб? Де Ниро?

Он трет глаза и садится в кровати, резко прикладывая мобильный к уху. Знакомый голос продолжает говорить о том, что нужно вставать, что так долго спать невозможно, что… Тут вдруг до парня доходит: «Па? Это ты?» В трубке тишина. Через секунду двадцатилетний Галли слышит родной смех.

– Догадался все­-таки. Но эффект есть, согласись? Ты там проснулся сразу, уверен.

Парень облегченно вздыхает.

– Фух… На какую­то секунду я подумал, что с тобой что-­то случилось и мне звонит дядя Боб сообщить об этом.

– Не дождешься. Теперь слушай внимательно. Через полчаса приедет машина. Тебя привезут ко мне в павильон. Да, я приготовил завтрак. На столе, на кухне, – и с теплотой в голосе добавляет: – Разогрей. Не ешь холодным.

– Хорошо, хорошо. А ты спал? Сколько часов?

Спал ли он? Нет. Как это не особо получалось у Гэри Олдмена и пять месяцев работы над ролью на репетициях в Лос-­Анджелесе, и весь последний месяц, с тех пор как актер вернулся на родину, в Великобританию, из ставшей за двадцать лет родной Америки и начал сниматься. Как, впрочем, и восемь месяцев до этого – с момента, когда согласился сыграть сэра Уинстона Черчилля, величайшего британца в мире.

Бессонная ночь на этот раз была посвящена важным вопросам, которые он задавал себе по кругу в такой последовательности: «Во что я ввязался? Получается ли у меня? Не поздно ли еще отказаться? Во что я ввязался?..»

Гэри вышел на кухню, залпом выпил два стакана воды. Курение подлинных сигар Черчилля, которые удалось раздобыть режиссеру Джо Райту, не имело ничего общего с актерской игрой, и интоксикация была настоящей, особенно об этом сигнализировал желудок. Или это было следствием стресса и тотальной неуверенности, преследующей его всю карьеру? Почему Райт захотел именно его видеть в этой роли? Что, мало талантливых? Хотя, конечно, было понятно, что такую роль получаешь один раз в жизни, но мандража это не отменяло. Мысли сменяли одна другую и мешали читать те эпизоды в сценарии, которые предстоит снимать через четыре часа.

Гэри Олдмен и Джо Райт, 2017 г.

На мобильном высветилось сообщение: «Машина внизу. Пожалуйста, спускайтесь, сэр». Декабрьская ночь в Лондоне уж точно не самое приятное время для прогулки… Но, подняв ворот пальто, он вышел на улицу в полпервого ночи. Прежде чем сесть в машину, резко выдохнул и вдохнул колючий морозный воздух: ему предстоит провести у гримера четыре часа, три из которых будут посвящены только гриму лица и головы, а затем надеть специальный грим­костюм, добавляющий ему тридцать килограммов. Естественным образом набрать столько было нереально. Только не в пятьдесят восемь лет, с подорванным двадцатипятилетней алкогольной зависимостью здоровьем.

«Это безумие, исключено», – Олдмен сказал об этом сразу, в его первую встречу с Джо Райтом. Британский режиссер, который с четырнадцати лет боготворил Гэри, прилетел в Лос­Анджелес в состоянии полного раздрая. С одной стороны, кто он такой, чтобы режиссировать фильм с самим Олдменом, с другой – после того как прочел сценарий, он никого другого в этой роли и представить не мог. А значит, ему предстояло уговорить актера.

Сценарий был прекрасен. Джо смеялся и плакал. Но он должен был честно ответить себе на вопрос: пошел бы он сам в кинотеатр на фильм о первых днях вступления в должность премьер­министра Великобритании, учитывая, какое количество экранизаций о нем уже было снято? Нет. Однако он пошел бы, если бы его играл Олдмен. Более того, если бы актер отказался – а Джо слышал, что он так делает очень часто, – Райт бы вообще не стал снимать. Идя на встречу к Гэри, он нервничал и, к своему удивлению, обнаружил в фойе гостиницы солнечным апрельским утром 2016 года не менее взволнованного Олдмена. Поэтому они начали с технических вопросов.

– Есть единственный человек в мире, который может сделать этот грим. Он японец, – произнес Гэри, внимательно глядя сквозь свои стильные очки на Джо. Сидящий перед ним режиссер был одет в изящный пиджак с дизайнерским шарфом, очень похожим на тот, что был у самого Гэри. – Его зовут Казухиро Суджи.

– Казу… Как? Как это пишется? Не мог бы ты написать? – и Райт протянул через стол Олдмену свой мобильный.

– Нужно бы пойти на встречу с ним вместе, я бы попытался его уговорить. Он уже не работает в кино, он скульптор. И я его понимаю: скульптура не шевелится, а эти актеры вечно ерзают, не могут спокойно сидеть в кресле, – улыбаясь, произнес Олдмен. – Надо будет дать ему почитать сценарий. Кстати, он отличный, – на секунду актер замолчал. – Джо… На самом деле это даже не проблема. Потому что главный вопрос тут вот в чем: уверен ли ты, что я именно тот, кто тебе нужен?

– А кто еще? – безаппелляционно и неожиданно твердо произнес режиссер. – Уверен. Я не знаю, достоин ли я снимать тебя, но то, что ты это сделаешь, я знаю. Потому что ты лучший.

Гэри засмеялся, и напряжение между ними рассеялось.

– Актерам надо говорить, что они замечательные. Это правильно, – сказал он. – Спасибо.

– Не хочешь ли выйти покурить вейп? – поймав изменившееся настроение встречи, предложил Джо.