История Лучано Паваротти. Две любви большого Па

Адуя прощала мужу все. Она не сердилась за то, что его никогда не было дома и все бытовые и семейные проблемы ей приходилось решать самостоятельно. Муж не помогал ей нянчить детей, даже рождение дочерей он умудрился пропустить. Старшая, Лоренца, появилась на свет в результате очень тяжелых родов, в какой­-то момент врачи даже задумались о том, чью жизнь спасать – матери или ребенка. Адуя как никогда нуждалась в поддержке мужа, но его рядом не оказалось: Паваротти давал концерт в соседнем городе. Во время рождения Кристины он находился на музыкальном фестивале в английском Глайндборне, а во время появления Джулианы на свет репетировал с оркестром под управлением Герберта фон Караяна в Милане.

О том, что он в очередной раз стал отцом, Паваротти узнавал по телефону и не всегда мог вырваться домой, чтобы обнять своих девочек. Лучано редко праздновал с женой ее дни рождения, как правило, он находился где­то на другом конце света и даже не всегда успевал, а иногда и откровенно забывал ей позвонить.

Адуя не сердилась, она понимала: для мужчины самое главное – карьера, а ее задача как жены – оберегать домашний очаг и делать все для того, чтобы любимый муж, вернувшись из очередной поездки, находил дома только уют и заботу. К тому же – надо отдать должное Лучано – он умел загладить свою вину, каждый раз преподнося жене очередное ювелирное украшение с любимыми ею изумрудами или бриллиантами, коих у Верони со временем скопилось изрядное количество.

Когда девочки немного подросли, Адуя, зная непрактичность Паваротти, взяла на себя все финансовые вопросы, связанные с его творчеством. Лучано много зарабатывал, но финансовые консультанты, услугами которых он пользовался, не всегда давали ему по­настоящему ценные советы, и часть средств не доходила до счетов маэстро, оседая в чужих карманах. Адуе удалось навести порядок даже в этой сфере, и очень быстро количество желающих заработать на добродушном Паваротти резко сократилось, а его капитал начал увеличиваться.

При этом Верони не забывала ухаживать за лошадьми в семейной конюшне (Паваротти обожал этих животных, а их количество порой достигало шести десятков) и за супругом – гладила ему рубашки, варила кофе и готовила вкусные обеды (ее любимый Лучано обожал вкусно поесть).

Имея крепкий тыл, Паваротти полностью посвящал себя творчеству, его слава бежала впереди него. Публика обожала Лучано, его называли «королем верхней “до”» – в конце арии он мог взять ее девять раз подряд, а итальянцы ласково именовали его Большим Па. У него не было конкурентов – всю жизнь Лучано конкурировал только с самим собой.

Голос Паваротти так очаровывал слушателей, что они забывали обо всем на свете. Те, кому посчастливилось слышать маэстро вживую, были уверены: так поют только ангелы, ведь способности смертного человека ограниченны – он не может обладать такими вокальными данными.

Летом 1991 года знаменитый тенор давал концерт в лондонском Гайд­-парке. Среди тех, кто пришел его послушать, не было приглашенных, получивших контрамарки: даже самые высокопоставленные гости, включая принца Чарльза, принцессу Диану и премьер-­министра Великобритании Джона Мейджора, купили билеты, выложив за каждый четыреста фунтов стерлингов.

С утра небо над Лондоном было затянуто темными тучами, и во время выступления маэстро пошел сильный ливень. Над монаршими особами тут же раскрыли зонты, но большая часть публики не прихватила их с собой, поэтому люди в мгновение ока промокли до нитки. Первой попросила закрыть свой зонт Диана, ее примеру последовали Чарльз и Мейджор. Люди стояли под лившимися из разверзнувшихся небес струями воды и как завороженные слушали певшего под навесом маэстро. Когда концерт закончился, Диана подошла к Паваротти, чтобы поблагодарить его за концерт.

– Маэстро, – сказала принцесса, которая, даже промокнув насквозь, оставалась невыразимо прекрасной, – вы подарили мне самые счастливые минуты в моей жизни.

И Лучано молча, с достоинством, поклонился ей в ответ.

В то время Адуе казалось, что ей удалось идеально организовать свою совместную жизнь: муж занимается любимым делом, она создает ему все необходимые для творчества условия, твердой рукой ведет дом и растит здоровых и счастливых детей. Наверное, поэтому Адуя пропустила тот момент, когда перестала волновать Паваротти как женщина: она постарела, располнела и уже не была той грациозной черноглазой красавицей, в которую когда­-то без памяти влюбился ее Лучано.

Спать Адуя укладывалась в пижаме и бигуди, которые так сильно раздражали Паваротти, что он радовался каждой возможности переночевать вне дома и при первой же возможности уезжал на гастроли или в деловые поездки.