Ее пожелание «умереть на своем посту – на улице или в тюрьме» оказалось пророческим.
Но и надежда, что ее деятельность не окажется бесполезной также оправдалась. Хотя и не так, как мечтала Люксембург.
После гибели у Розы началась другая жизнь – посмертная. Не менее бурная и противоречивая. Только, в отличие от живой, мертвая Роза не могла изменить ровным счетом ничего. Если бы она узнала, что делают с ее наследием и ее личностью, наверняка бы ужаснулась.
Мужчины-биографы писали о Розе, что судьба обездолила ее трижды: как женщину в обществе, где главенствуют мужчины, как еврейку в антисемитском окружении и как калеку.
И никому даже в голову не приходило, что этим они полностью нивелируют ее как личность.
Настоящая, искренняя «валькирия революции» стала не более чем плакатным штампом, и каждый вертел ее именем как хотел. Особенно ей досталось в Стране Советов. Там наследие Люксембург свелось к банальным, вырванным из контекста фразам.
Предвосхищая будущие события, Роза считала, что «свобода – она для всех, не для кучки избранных. Иначе это диктатура клики, несомненная диктатура, но не пролетариата, а кучки политиканов». И все те, кто мыслит иначе, имеют точно такое же право на выражение своей мысли, как и остальные. Разумеется, в Советском Союзе такие речи были крайне неудобными. Многие из работ Розы не публиковались, а те, что вышли в печать, оказались серьезно вымараны цензурой.