Оксана Соколова рассказала, почему пожертвовала браком ради карьеры

Ведущая одной из лучших на украинском телевидении аналитически-информационных программ “Факты тижня” на ICTV невозмутимая Оксана Соколова дала интервью “Каравану историй”.

Оксана Соколова воплощение сильной женщины, безупречный профессионал своего дела и икона делового стиля. В интервью «Каравану историй» Оксана открылась с другой стороны, честно рассказав о своих слабостях, проблемах в личной жизни и том, как ей удается всегда оставаться таким безукоризненным примером для подражания.

Я выросла в среде, весьма далекой от журналистики, и по замыслу родителей должна была стать музыкантом, профессиональной пианисткой. Мама – учитель музыки, много лет работала в музыкальной школе и даже мысли не допускала, что я займусь чем-то другим. Родной отец – математик, инженер, но родители развелись, когда мне было шесть, а через пару лет мама вышла замуж за коллегу-музыканта, он меня и воспитывал, заменил мне отца.

Отчим был музыкантом-универсалом, играл на нескольких инструментах, много лет отдал оркестру ансамбля имени Вирского. Потом переехал в Черкассы и преподавал в музыкальной школе по классу гитары – там они с мамой и познакомились. Он был веселым, бесшабашным, душой компании, обаятельным и модным парнем – доставал джинсы, когда они были жутким дефицитом, потом варил их по какой-то особой технологии. Музыкальные вкусы у него тоже были продвинутые: сборник Хулио Иглесиаса, Queen, Scorpions… Обо всей западной музыке я узнала от него, он открыл мне этот мир, поделился своими увлечениями.

С родным отцом мы не встречались почти с момента развода родителей. Нет, я, конечно, знаю, где он, что с ним, но от него никогда не исходила инициатива. А я тоже не делала каких-то шагов первой. Это для меня непростая история. Тема родительского развода у нас никогда не обсуждалась.

Лет пятнадцать назад я узнала, что у меня есть сводный брат. Тогда по многим СМИ прошла информация о том, что черкасский школьник победил на Всемирной олимпиаде по физике. Я обратила внимание, что фамилия у юноши такая же, как моя девичья, – Нечуйвитер. Фамилия довольно редкая, я заинтересовалась, а увидев фото, убедилась, что парень очень похож на отца. Склонность к точным наукам, очевидно, перешла с генами.

У меня тоже такое есть. В школе любимым предметом была геометрия. И вообще я математику любила, химию. Пристрастием ко всяческим табличкам, графикам и схемам иногда довожу до бешенства своих творческих коллег. Ребята смеются: сейчас придет Соколова и начнет рисовать таблицы.

Мама, напротив, человек очень творческий, придумщица, рукодельница. Мне казалось, что она совершенно воздушный человек, витающий в облаках. Но лет в пятьдесят она вдруг решила резко изменить свою жизнь. Задумала собственное дело – создать детскую эстрадную студию. Когда она купила себе первый компьютер и взялась изучать сложнейшие программы для аранжировки музыки, я поначалу отнеслась к этому с иронией.

Но у нее все получилось! И за пятнадцать лет ее детская студия «Квітограй» стала гордостью Черкасс. Они объездили десятки конкурсов по всему миру. Дома все уставлено статуэтками победителей и призеров. Когда я устаю и кажется, что все валится и ничего не получается, всегда вспоминаю этот мамин опыт. И думаю: все-таки добиться можно чего угодно. Главное – упорство. И ни шагу назад!

Мамина мама, моя бабушка, тоже была боец по жизни. Прошла весь фронт от августа 41-го и до победы, которую встречала в Берлине. Ей было на тот момент всего 24 года… Рассказывала, как в мае 45-го, после многих лет в окопах, грязи, землянках, попала в чью-то брошенную берлинскую квартиру. Открыла шкаф, а там… платья! Настоящий шелк! Говорит, не выдержала и решила примерить одно. И так была счастлива в нем, что прилегла на кровать и уснула. А тут вдруг стрельба, крики.

Бабушка говорит: «Выскакиваю на улицу, а ребята подхватывают на руки – и качать! Я ловлю подол разлетающегося платья и кричу: «Что случилось?» А они: «Раечка, победа!» Я выросла на бабушкиных историях о войне, совсем не той, которую показывали в советских фильмах. Об удивительных людях и счастливых случайностях. Бабушка после фронта много болела, были инфаркты. Но гоняла на велосипеде почти до 80 лет. И всегда говорила: «У тебя что-то болит, а ты вставай и иди. Жизнь – в движении!»

Бабушка, как и мама, была очень активной. Медик, общественник. Была парторгом, но на самом деле, так сказать, диссидентом «под прикрытием». Меня крестили, пригласив на дом священника. В те времена это было опасно.

Советскую власть у нас в семье не особо любили. Деда, маминого отца, репрессировали, он вышел только после смерти Сталина. Прабабушка называла его «черт усатый». Она была из семьи зажиточных крестьян, раскулаченных Советами. Ее мужа выслали в Сибирь, а она каким-то чудом ночью вытащила его из окошка вагона-теплушки. Так и спаслись. Вот в этом я и росла.

Помню, лет в десять мама взяла меня с собой на выборы, на избирательный участок. Это еще был Брежнев жив. А я, рассмотрев бюллетень у кабинки, громко спросила: «Мама, а зачем мы голосуем? Здесь же всего одна фамилия». Мама тогда так побледнела…

Вы сказали, что родители не представляли для вас другой судьбы, кроме карьеры музыканта. А вы сами к этой идее как относились?

Я тоже воспринимала это как данность и ни о чем другом помыслить не могла. Но я неусидчивый человек, быстро устаю от однообразных занятий, поэтому, когда я в детстве сидела за пианино, на спинке стула частенько висел ремень. Мама, правда, никогда им так и не воспользовалась. Помню только, однажды врезала тряпичным поясом, который сняла прямо с платья. Мы с ребятами играли на заброшенном кладбище до глубокой ночи. А родители искали нас всей улицей. Мне было лет восемь-девять, наверное.