Джеймс Нортон – русский мафиози, показавший миру украинский Голодомор

А моя двоюродная бабушка Грания как-­то раз долго меня разглядывала за обедом, а потом выдала: «Ну не знаю, Джеймс, что они все в тебе находят? По­моему, в жизни ты выглядишь самым обычным, а хорош ты только на экране». Да­да, так и сказала. Нормальная семья — лучшее лекарство от звездной болезни.

— И тем не менее, ваш отец регулярно снимается в массовке в ваших сериалах! Это что, пункт в вашем контракте?

— Нет, пункта такого нет, хотя папа, наверное, был бы рад. Но мама и папа действительно снялись уже как минимум в пяти. В том числе в «Войне и мире», «Гранчестере», «Любовнике леди Чаттерлей”… Я хотел показать им свой мир, ведь они оба никогда даже и близко не были связаны с шоу­бизнесом. И им очень понравилось, знаете? К тому же это способ немного дольше побыть вместе, — учитывая мое расписание в последние пару лет, это очень ценная возможность.

— Значит, ваши родители, можно сказать, подрабатывают актерами… А правда, что вы, будучи студентом, подрабатывали массовиком­затейником на детских праздниках? — кокетливо спросила ведущая. Как всегда, ведущих было двое, мужчина и женщина, и как всегда, женщина не могла удержаться от легкого флирта с Джеймсом, несмотря на свой стальной профессионализм. Гость кивнул, улыбаясь своей обезоруживающей мальчишеской улыбкой.

— Помню один день, когда я ехал на велосипеде по Лондону, утром в субботу, с красными глазами и жуткой головной болью, с похмелья, и думал — боже, куда я еду, зачем? Как я буду развлекать детей? Но потом как-­то выкарабкался, конечно. Попрыгали в мешках и все такое. Но вообще мне нравилось, да. С детьми приятно иметь дело.

Посмеявшись и поболтав еще пару минут, ведущие на прощание напомнили зрителям, что премьера первого эпизода «МакМафии» с Нортоном в главной роли состоится 1 января 2018 года. Джеймс вышел из студии, осторожно огибая рождественские декорации. Вечером у него спектакль в Вест­-Энде, а сейчас можно вернуться домой в Пэкхем и почитать сценарий.

Дом в Пэкхеме — относительно дешевом и не самом благополучном промышленном районе Лондона — он купил в 2014 году, на гонорары от своего первого по­настоящему успешного сериала «Счастливая долина». И дело не только в коммерческом и экранном успехе, и даже не в премии BAFTA за лучшую мужскую роль в телевизионном фильме. А в том, что лента переломила сложившуюся традицию приглашать Нортона на роли аристократов в костюмных драмах.

Когда агент прислал ему сценарий «Счастливой долины», Джеймс снимался в ЮАР, в рассчитанном на безмозглых подростков немецко-­швейцарско­-южноафриканском боевике «Викинги». Роль психопата, насильника и маньяка Томми Ли Ройса на фоне викингов выглядела просто как манна небесная.

Нортон так загорелся сыграть Томми, что немедленно записал на видео самый сложный монолог героя — сцену, когда раненый и отчаявшийся Томми, у которого на хвосте уже сидит полиция, решил облить бензином и сжечь себя и своего малолетнего сына.

И вот он объясняет мальчику, что сейчас они отправятся в далекое путешествие, только, возможно, не совсем такое, как представлял себе ребенок. Говорил он с сильным йоркширским акцентом, как в детстве, — подделывать не пришлось, они с Томми были, можно сказать, соседи. Эта запись решила дело, продюсеры утвердили Нортона без дальнейших проб.

Психопат у него вышел безупречный, настолько убедительный и запоминающийся, что однажды на улице какая­-то девушка, вглядевшись в Нортона, заорала и шарахнулась в сторону: узнала «Томми». Он и сам иногда замечал, что забыл выйти из образа, и его угрюмый взгляд исподлобья пугал кассирш на станциях метро или людей в баре.

Роль, как и было задумано, шла против обычного кастинга. Продюсеры поняли, что он может играть плохих парней. Именно отсюда вырос кастинг на роль Алекса Годмана: режиссер сказал Джеймсу, что нужно выдать что­то среднее между Томми Ли Ройсом и идеальным джентльменом — священником­-детективом Сидни Чамберсом из «Гранчестера». Чтобы зрители могли и сочувствовать, и опасаться.

…По дороге домой телефон завибрировал, высветился знакомый номер.