Натали Портман – черный лебедь Голливуда

Нельзя сказать, что Натали сразу же привыкла к ритму и условиям жизни французской столицы. Поначалу медлительность парижан ее удивляла и даже раздражала. Сколько раз ей хотелось растолкать ползущих по пешеходному переходу людей, приговаривая при этом: «Да двигайтесь же быстрее, скоро красный свет загорится!», но невероятным усилием воли сдерживалась.

Еще одно искушение, которому ей успешно удалось противостоять, – знаменитая французская кухня. В Париже все очень вкусно, но далеко не каждое блюдо приготовлено в соответствии с вегетарианскими канонами. Самые большие мучения Нете доставляли круассаны: их аромат буквально сводил с ума, но присутствие в тесте такого ингредиента, как сливочное масло, не давало ей возможности отведать хотя бы маленький кусочек.

Париж показался ей невыносимо скучным городом. Нет, конечно, в вечеринках Нета недостатка не испытывала, но, во‑первых, она никогда не являлась поклонницей такого времяпрепровождения, а во‑вторых, по вечерам и выходным город как будто вымирал, Натали так не хватало оживленных улиц Лос­Анджелеса. А еще в Париже актриса отчаянно мерзла. Возможно, кому­то климат французской столицы и казался умеренным, но только не ей, привыкшей к перманентному теплу Калифорнии.

В остальном жизнь в Париже Натали вполне устраивала, но с единственным исключением: она не давала возможности сниматься в кино в той степени, в какой хотелось. От предложений сыграть ту или иную роль у актрисы отбоя нет, но соглашается она через раз: французская столица очень далеко от Лос-­Анджелеса, и даже с учетом современных, достаточно быстрых транспортных средств не наездишься, а надолго оставлять семью Нета не согласна.

Возможно, именно поэтому в конце 2016 года Мильпье заявил, что уходит с поста руководителя балетной труппы Парижской оперы. На пресс-­конференции он обосновал свое решение тем, что его нынешняя должность, скорее, административная, а он хочет сосредоточиться на творчестве, хотя еще совсем недавно был от этой работы в восторге.

– Ты можешь мне, наконец, объяснить, что происходит? – Нета, отчаявшись дождаться каких­либо объяснений от Бена, решила вызвать его на серьезный разговор. – Ты долго уговаривал меня переехать в Париж, а теперь мы буквально бежим отсюда. Только не начинай рассказывать о том, что работа мешает тебе заниматься творчеством! В эти сказки могут поверить журналисты, но не я.

– Ты действительно хочешь услышать правду? – Мильпье тяжело вздохнул и отложил журнал об искусстве, который перед этим листал. – Изволь. Я не нашел общего языка с балетной труппой, и, чтобы не начался бунт, мне предложили уволиться. Спасибо, что позволили сохранить лицо – сделать вид, что это решение я принял сам.

– И ты так легко об этом говоришь? – казалось, Натали не верит своим ушам. – Мы стольким пожертвовали ради этой твоей должности! Да, мы, а не только ты! А теперь сдаешься без боя? Ты просто не можешь так со мной поступить!

– Послушай, – в свою очередь, удивился Бен, – но ты же все уши мне прожужжала о том, что хочешь вернуться домой, в Лос­Анджелес, а теперь, когда мы можем с чистой совестью уехать, меня же за это и упрекаешь?

– Да, я хотела, чтобы мы уехали, – Нету удивляло, что муж, который всегда понимал ее с полуслова, не слышит, о чем она говорит. – Но не побежденными, а победителями! Предлагаешь мне бежать, поджав хвост?

– Ты требуешь от меня невозможного, – с досадой отмахнулся Мильпье.

– Но почему? – удивилась Натали. – Ситуация не потеряна. У тебя есть все шансы ее изменить: борись за право высказывать свое мнение и одновременно ищи компромисс, ведь у людей, с которыми ты работаешь, своя правда, они имеют на нее право, а твоя задача – найти среднее арифметическое между твоим и их взглядом на конфликт. Ты не можешь и не должен уйти побежденным, ты просто обязан выйти из нее триумфатором, а иначе…

– Что, Нета? – тихо спросил Бен. – Ты бросишь меня, потому что я не соответствую твоим требованиям к спутнику жизни?