Родители очень любили друг друга. А познакомились они так. Мама, жившая в Симферополе, в юности увлекалась легкой атлетикой. Однажды она приехала в Харьков на соревнования, а папа — красавец ростом в два метра и тоже легкоатлет-перворазрядник — те соревнования судил. Между ними сразу вспыхнула любовь, и, когда отец ушел в армию, мама писала ему бесконечные письма и посвящала стихи.

“…иногда за Аней приходили среди недели, а меня как старшую оставляли на попечение воспитателей.
Глядя, как мама, держа Аню за ручку, скрывается за воротами, я горько и безутешно рыдала.”

Зажиточной наша семья не была, но мы и не бедствовали. Благодаря маме не испытывали недостатка в еде, а папа привозил из Монголии, Индии и других стран наряды и игрушки. Я до сих пор помню платьица и кукол Барби, от которых у нас с Аней захватывало дух.

В те редкие периоды, когда папа был дома, мы гуляли по парку, ходили в кукольный театр и с азартом участвовали в семейных мероприятиях вроде «Веселые старты». Но самым большим счастьем были поездки в пионерлагерь «Орленок» на Черном море, куда бабушка добывала путевки. Там мы принимали активное участие в многочисленных конкурсах, соревнованиях, купались.

Мне безумно нравилась вода. Родители шутят, что плавать я научилась раньше, чем ходить. Поначалу они прямо во дворе ставили ванночки — и я плескалась часами. А когда мы поехали к морю, поплыла, поражая весь пляж. Ведь мне тогда не было и двух лет.

Но несмотря на это, в четыре года родители отвели меня в секцию… спортивной гимнастики. Я сразу увлеклась: становилась на шпагат, мостик и, что называется, подавала надежды. Где-то в закоулках памяти хранится такой кадр: после победы в соревнованиях на бревне я стою на пьедестале и, обмирая от счастья, вижу, как папа фотографирует меня с балкона.

Но это были лишь подступы к большому спорту, и особых усилий они не требовали. Хотя уже тогда я изо дня в день ходила на тренировки. А в выходные папа водил нас с Аней на спортивную площадку: мы подтягивались на турнике и делали «попугайчиков» — цеплялись за перекладину ногами, раскачивались, а потом резко спрыгивали на землю. Когда нашу секцию закрыли, родители отправили меня на художественную гимнастику. Но скоро выяснилось, что здесь мне лавры не светят — я была слишком «перекачанной». Оставалось одно — плавание.

Школа плавания была огромной — в ней занималось пятьсот детей. Мы ездили в спортивные лагеря, тренировались, отдыхали, однако никто из нас особо не выделялся. Разве что я стала показывать хорошие результаты на соревнованиях вроде «Веселый дельфин». Это вовсе не обещало будущих громких побед: в спорте дети часто мгновенно зажигаются, а потом так же быстро гаснут. И я до сих пор не знаю, что же во мне разглядели тренеры — Нина Федоровна Кожух и ее муж Александр Емельянович. Тем не менее они заявили главному тренеру: «Будем делать из Яны чемпионку». «Из Клочковой? — удивился тот. — Но ведь в ней нет ничего особенного!»

— И с таким вердиктом вы отправились в большое плавание?

— Да, мое детство закончилось, и начался каторжный труд. Пока ровесники бегали в кино, гуляли по городу, ходили в гости, ездили к бабушкам, я тренировалась по шесть часов в день, а по воскресеньям отсыпалась. Однако и во сне мне виделись кошмары: вот я плыву на спине (это мне давалось труднее всего), а надо мной, как в замедленной съемке, движется потолок бассейна.

Хотя бывали и приятные моменты. Благодаря спорту я попала за границу: моему тренеру предложили дать мастер-классы в Бельгии, и она взяла меня с собой. Нина Федоровна сделала верный расчет: погостив в семье бельгийцев и увидев, как живут люди в процветающей стране, я решила во что бы то ни стало добиться успеха. Но — не поверите! — прежде всего мной двигало не честолюбие, а желание обеспечить своей семье достаток. Помню, как я радовалась, везя сестре огромную куклу, модные одежки и кучу подарков родителям от бельгийских знакомых.

Сестру я обожала. Она хоть и младше, но всегда была намного бойчее меня. Вот лишь один пример. Одно время одноклассники, подметив мой смуглый цвет кожи, начали дразнить меня «папуаской». Как только я пожаловалась Ане, она тут же примчалась на разборки с мальчишками, и дело чуть не дошло до драки.

В школу мы с ней тоже ездили вместе. Хотя я училась без особого удовольствия. Все школьные премудрости казались мне вещью совершенно бесполезной. Иное дело — спорт! Он хоть и требовал самоотдачи, но давал результаты. Взять хотя бы такой факт: я с одиннадцати лет начала зарабатывать деньги. На заграничных сборах и разных коммерческих соревнованиях нам выдавали суточные, вручали подарки. Отдавая все это родителям, я казалась себе совсем взрослой и готова была работать до седьмого пота и дальше.

Однако, наматывая бесконечные километры по дорожке бассейна, я даже не замечала, что это меняет не только мою фигуру, но и характер. Плавание — одиночный вид спорта. Там только ты и вода. Бортик, пятьдесят метров, снова бортик… Со временем из общительной, разговорчивой девочки я превратилась в тихоню и скромницу, замкнулась в себе, как улитка в ракушке. У меня не было ни одной подружки, которой хотелось бы поплакаться в жилетку. Да и маме я не открывала душу.

Яна Клочкова со своим тренером Ниной Федоровной Кожух

Поделиться могла с единственным человеком — тренером. Она была моим гуру, психологом, второй мамой, массажистом и… настоящим деспотом! Хотя будь Нина Федоровна хоть немного помягче, вряд ли я достигла бы Олимпа. Мы вместе встречали праздники и проводили чуть ли не круглые сутки. А когда мне по какому-то предмету грозил «неуд», Нина Федоровна утешала: «Ничего, главное — спорт. А здесь у тебя все прекрасно. И скоро ты себя покажешь, поверь!»

Прошло три года — и слова тренера сбылись: на юношеском чемпионате Европы в Копенгагене я заняла второе место. Это были мой первый серьезный успех и первая ступень большой карьеры. Я была горда собой и не собиралась останавливаться на достигнутом. Аня занималась вместе со мной. Но и родители, и тренер решили делать ставку на меня. Когда Нине Федоровне предложили работу в Харькове, она позвала нашу семью за собой. И тут папа с мамой совершили родительский подвиг: продали квартиру в Симферополе и, бросив все, двинулись на новое место.

“Плавание — одиночный вид спорта. Там только ты и вода. Бортик, пятьдесят метров, снова бортик… Со временем я замкнулась в себе, как улитка
в ракушке.”

Харьковский период моей жизни стал еще более жестким. Я начала тренироваться уже с семи тридцати утра. По сути, превратилась в настроенную на грандиозный успех машину, которую обслуживали все: папа возил на тренировки, мама готовила «правильную» еду, а тренер, как и обещала когда-то, делала из меня чемпионку.

— Свое первое олимпийское золото вы завоевали в восемнадцать лет. Наверное, были на седьмом небе от счастья?

— Я не только получила две золотые медали, но и побила два рекорда — мира и Европы. Но я тогда была так молода, что толком даже не осознала грандиозности события. Только подумала, стоя на пьедестале в Афинах: вот и свершилось!

СТАТТІ ПО ТЕМІБІЛЬШЕ ВІД АВТОРА