20 ноября 1858 года родилась Сельма Лагерлеф – шведская писательница, первая женщина, получившая Нобелевскую премию по литературе.


«Уважаемая фру Лагерлеф! Общество учителей Швеции пришло к единогласному мнению, что учебник географии для народных школ устарел и нуждается в замене на новый – интересный и увлекательный. Да, изложить занимательно факты о рельефе, почве и карте Швеции невероятно трудно. Однако мы выражаем уверенность, что королевский стипендиат и выпускница педагогической академии справится с такой сложной задачей государственной важности. С нетерпением ждем ответа…»

Шагая из угла в угол и ритмично постукивая тростью о дощатый пол, Сельма пыталась понять, почему это деловое письмо так ее взбудоражило. Однако разгадка ускользала, оставляя в душе радостное смятение и обещание чего-­то яркого и необычного. Предчувствия не обманули писательницу. Однако прежде чем тайное стало явным, прошло целых пять лет…

Вечером Сельма Лагерлеф сидела за видавшим виды бюро и, поглядывая на письмо Общества учителей, размышляла. Признаться, ей давно приходила в голову мысль составить учебник, с которым бы дети открывали мир, а не зевали на уроках от скуки. Но вот как сделать, чтобы он не стал очередным скопищем сухих цифр и фактов? Как открыть детям историю, природу края и привить любовь к своей стране? И вообще, имеет ли она право браться за столь ответственную работу? Мыслям не было конца…

А ночью Сельме явилась во сне бабушка. Стоя у парадных ворот родового имения Морбакка, она водружала на голову любимой внучки корону. «Хороший знак!» – решила Сельма, проснувшись ни свет ни заря. И в приподнятом настроении села сочинять заявление о готовности к работе над учебником. Завершая письмо, она сделала приписку о том, что хотела бы рассказать детям не только о географии, но и об истории Швеции, ее природе, животных, людях, городах – в общем, обо всем, что должны знать о своей стране ученики младших классов.

Энтузиазм писательницы вызвал горячее одобрение Общества – и вскоре Сельма Лагерлеф с головой погрузилась в работу. Забывая об усталости, сне, голоде и больной ноге, она целых три года ездила по стране. Багаж, путешествующий вместе с ней, тяжелел с каждым месяцем. Ведь тетради, куда она вносила подробные сведения о зоологии, ботанике, истории шведских провинций, а также местные сказания и легенды росли, словно пироги на дрожжах.

Да уж, в свои сорок пять известная на всю Швецию писательница старалась, словно первокурсница лицея. Правда, проку от этого было мало. Добытые с огромным трудом разрозненные факты, словно кусочки мозаики, никак не складывались в книгу! Теперь фрекен Лагерлеф точно знала, о чем надо писать, но по-­прежнему не представляла, как. И это приводило ее в отчаяние.

Девушка из Марш Крофт
Кадр из фильма “Девушка из Марш Крофт”, по роману Сельмы Лагерлеф, 1935 год

И вот однажды, гуляя по тенистой аллее, она вдруг увидела картинку из своего давнего сна: старая усадьба на краю дороги, вековой дуб и бабушка, надевающая на внучку корону. И тут Сельма словно прозрела: так вот оно что – надо срочно ехать в Морбакку, родовое гнездо непременно поможет! Это было так очевидно, что женщина рассмеялась от облегчения и через неделю отправилась на свою малую родину…

Вермланд не зря считался одной из самых живописных областей Швеции. Располагаясь посреди плодородной долины, он пребывал под надежной защитой гранитных гор, покрытых густыми лесами. Глядя на эту красоту, Сельма с детства считала себя счастливицей. Ведь она жила не просто в Вермланде, а в Морбакке. Разве это не огромное счастье?

Морбакка… В ней на протяжении трех веков жили представители аристократического рода Лагерлеф. Можно только представить, что повидало это имение, сколько легенд, преданий и сказок тут родилось. Здесь появилась на свет и сама Сельма, впитав любовь к заветному месту с молоком матери. Но когда умер отец, и усадьбу продали за долги (к тому времени их род обнищал, отчего отец даже запил), нога Сельмы больше сюда не ступала. С тех пор прошло шестнадцать лет…

Родовое имение Морбакка, 1930-е годы

Подъехав к имению в коляске и вдохнув аромат старой­престарой акации, Лагерлеф словно вернулась в детство. Господи, что за чары? Здесь все осталось по­прежнему! И этот дуб, и акация, и даже воздух. Сердце так защемило, что она едва не расплакалась и, утратив чувство реальности, двинулась по аллее, словно во сне.

И вдруг где-­то рядом послышался крик о помощи. Не раздумывая, женщина ринулась вперед – и увидела огромную сову, терзавшую когтями крошечного человечка. Это зрелище было таким фантастическим, что Сельма застыла на месте как вкопанная. И только когда малютка закричал снова, опомнилась и стукнула птицу тростью. Взмахнув мощными крыльями, сова взлетела на дуб – и перед Сельмой предстал крохотный мальчик в забавной кепке, жилетке, коротких штанишках и деревянных башмачках. Отряхнувшись, он с достоинством произнес:

– Благодарю за помощь!

От изумления Сельма только кивнула головой. И мальчик рассмеялся:

– Вы думаете, я эльф или гном, верно? А я человек, и зовут меня Нильс Хольгерссон. – Представившись, кроха почтительно поклонился, вздохнул и добавил: – Просто год назад меня заколдовал домовой, и теперь я путешествую со стаей гусей, чтобы его найти и снять заклятие.

Когда мальчик закончил рассказ о своих приключениях, Сельма вернулась к карете, достала флягу с водой, сделала пару глотков – и… мальчик исчез. «Выходит, он мне привиделся?» – ахнула Сельма. Впрочем, этого следовало ожидать. Она всегда говорила, что воздух Вермланда напоен сказкой. А Морбакку сказка окутала так, как облака окутывают горные вершины.

Иллюстрация из первого издания книжки

Но как бы там ни было, а сюда Сельма приехала не зря. Теперь она, наконец, поняла, как писать учебник. Это же так просто и вместе с тем гениально! В поисках домового крошечный мальчик Нильс будет летать на гусе над всей Швецией, а она будет записывать его приключения в форме дневника. Тогда ученики глазами Нильса увидят всю страну: ландшафты, природу, старинные замки. Жители каждой провинции поведают Нильсу (а значит – и школьникам!) легенды, традиции и истории своего края. А самое главное, на примере этого мальчика дети научатся любви к животным, людям, а также массе других крайне важных вещей!

К удивлению Сельмы, и ее дерзкий замысел, и название необычного учебника – «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции» – в Обществе учителей одобрили сразу. И Сельма села за работу. Чтобы книга увлекла детей с первой страницы, писательница начал ее так: «В маленькой шведской деревушке жил мальчик по имени Нильс. Сладу с ним не было никакого. На уроках он ловил двойки, в лесу разорял птичьи гнезда, гусей во дворе дразнил, в коров бросал камни, а кота дергал за хвост. Так прожил он до двенадцати лет. И тут случилось с ним необыкновенное происшествие…»

File Selma Lagerlof, Swedish author. Nobel Prize winner of Literature 1909. Foto Scanpix CODE 190

Сидя за рабочим столом, Лагерлеф постоянно себе твердила: «Нет – скуке!» и словно добрая волшебница, переплетала географию, историю, ботанику со сказкой; оживляла леса, скалы, реки, залежи руды и даже карту Швеции. А каждой провинции придавала такой яркий образ, чтобы ее было невозможно забыть или перепутать с другой. Смоланд – это высокий­превысокий дом с елями на крыше и широким крыльцом с тремя большими ступеньками. Йестрикланд одет в юбку из ельника, кофту из гранита и драгоценный пояс, расшитый голубыми озерами и цветущими лугами. О, Лагерлеф не сомневалась: все дети – в душе поэты и красоту ощущают гораздо тоньше взрослых. Так разве эти описания не западут им в душу?

Вместе со стаей гусей и ее вожаком – старой мудрой Аккой Кнебекайзе, Нильс путешествовал по Швеции и видел всю страну с юга на север. Но главное даже не это. Выручая из беды своего друга гуся Мартина, спасая стаю от коварного лиса Смирре, пытаясь помочь жителям города Винеты, погруженного в морскую пучину, поначалу злой, гадкий мальчишка постепенно превращался в человека с золотым сердцем.

Он встречает много удивительных людей, узнает о героях, защищавших родину. Благодаря птицам с озера Токерн, которое люди задумали осушить, вдруг осознает, что значит потеря дома и детей. Он начинает сопереживать чужим бедам, радоваться успехам. И даже отказывается от клада, потому что все, чему его научила мудрая гусыня, дороже любого богатства. Разве такой учебник нужен только на географии?..

Закончив свой титанический труд, писательница не могла дождаться, пока «Чудесное путешествие Нильса…» увидит свет. В итоге в 1906 году вышел первый том учебника, а через год – второй. Сельма Лагерлеф была счастлива. Да, она потратила много сил и даже оставила в книге кусочек своей души. Зато результат превзошел все ожидания – такого необычного учебника нет не только в Швеции, но и во всем мире!

кадр из фильма “Деньги господина Арне”, по мотивам книги Сельмы Лагерлеф

Но что вышло в итоге? Бесценное творение писательницы разнесли в пух и прах! Одни критики упрекали ее в отсутствии цели и плана, другие – чрезмерной сказочности учебника, третьих раздражал разговорный стиль. Зоологи и орнитологи высказали массу своих мудреных научных претензий. А главы некоторых провинций подняли целый бунт: Лагерлеф не удались описания ленов Смоланд и Халланд, она забыла про озеро Венерн и город Гетеборг! Но громче всех в злобном хоре пели церковники. Назвав книгу вредной и пагубной, они запрещали читать ее детям вслух!

А что же сама Сельма? О, она сильно страдала от несправедливых нападок! Но при этом оставалась такой же смелой, как ее герой – крошечный мальчик Нильс Хольгерссон. Критика – ничто, главное, чтобы книга нравилась детям! – отвечал она на все нападки. А дети читали необычный учебник с огромным удовольствием. И уже спустя месяц после выхода книги играли в «гусенавта Нильса», рисуя на карте маршруты путешествий Нильса по дням его полетов. Вслед за школьниками творение Лагерлеф оценили их родители, учителя – и, объединив усилия, бросились на защиту писательницы.

39416780
Кадр из советского мультфильма “Заколдованный мальчик или Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями” (1955), по мотивам сказки Лагерлеф

И тогда случило то, что и должно было случиться – Нильс покорил не только Швецию, но и весь мир. Чудесная сказка была переведена на пятьдесят языков. Сельму Лагерлеф назвали вторым после Ханса Кристиана Андерсена великим скандинавским сказочником и избрали почетным доктором Уппсальского университета. Это был триумф! Иной раз Сельма и впрямь ощущала на голове корону, которую когда­то во сне ей надела бабушка. Однако самое грандиозное событие, которое сулил конверт, врученный писательнице девять лет назад, случилось 10 декабря 1909 года.

В этот день Сельме Оттилиане Лувисе Лагерлеф вручили Нобелевскую премию по литературе. Так, в 51 год Сельма стала первой в мире женщиной­лауреатом в этой номинации и третьей женщиной после физика Марии Кюри и пацифистки Берты фон Зутнер. «Примите мою огромную благодарность. Вы написали прекрасную книгу и прославили нашу страну на весь мир!» – сказал король Швеции Густав V, вручая писательнице золотую медаль и денежный чек.

Swedish authoress Selma Ottilia Lovisa Lagerloef next to a long case clock at her home in Falun, Dalcarlia, Sweden in an undated photo. (AP Photo)

Приняв заслуженные награды, в ответ Сельма Лагерлеф произнесла такую необычную речь, которую потом еще долго обсуждали в печати и кулуарах.

– Недавно мне явился покойный отец, – сообщила она притихшему от изумления залу. – Он сидел в кресле­качалке в саду, полном цветов и света, а над ним кружились птицы. Я же очень боялась не оправдать огромную честь, которую мне оказал Нобелевский комитет, и призналась в этом отцу. И знаете, что он ответил? «Я не собираюсь ломать голову над проблемами, которые невозможно решить ни на небе, ни на земле! И я слишком счастлив, что тебе дали эту премию, чтобы беспокоиться о какой­то ерунде». Да, папа был истинным ценителем поэзии. И сегодня он бы радовался за меня больше, чем кто­-либо другой».

Затем Сельма рассказала о своих друзьях, братьях, сестрах, старой матери. Она говорила долго, красиво и задушевно. Но из ее слов получалось, что главная заслуга в этой премии принадлежит вовсе не ей, Сельме Лагерлеф, а тем, кто научил ее любить сказки, родную землю, природу и саму жизнь во всем ее величии и убогости. «Поразительно! – расчувствовавшись, прошептала на ухо соседке одна из гостей церемонии. – И как только появляются на свет такие удивительные люди?»…

– Густав, ты только посмотри, какая она хорошенькая! – со слезами умиления прошептала фру Лагерлеф мужу, глядя на новорожденную дочь.

Сельма и впрямь казалась ангельски милой. Она была уже четвертым ребенком в семье, принадлежавшей к древнему дворянскому роду.

Отставной поручик Эрик Густав Лагерлеф обожал своих детей и желал им самой счастливой участи. Но что он мог им дать, если к моменту рождения Сельмы от былого родового величия остались лишь старое поместье Морбакка да красивые предания?

А потом и вовсе случилась беда. Когда Сельме исполнилось три, девочку разбил паралич. Прежде веселая и подвижная, теперь она была прикована к постели и не могла бегать и веселиться вместе с другими братьями и сестрами. Друзей, развлечения и вообще свет в окне теперь ей заменяла бабушка. Старушка с белыми, как мел, волосами и согбенной спиной изо дня в день сидела на угловом диване в своей комнате, с утра до ночи вязала чулки и рассказывала своим внукам чудные вещи.

Kцrkarlen Year: 1920 Director: Victor Sjцstrom Victor Sjцstrцm Based upon Selma Lagerlцf's book

Каких только историй она не знала! О прекрасных дамах и кавалерах Вермланда, о злом заводчике, который водился с нечистым, о привидениях, обитавших в окрестных усадьбах, о таинственных хранителях их красивейшего края и поместья… Сидя возле бабушки, братья и сестры Сельмы боялись не то что проронить слово, но даже дышать старались потише. И все же самой благодарной слушательницей была маленькая Сельма. «Какая замечательная у нас жизнь, другим детям такое, поди, и не снилось!» – с восторгом думала девочка.

Однажды в сочельник вся их семья уехала в церковь, и только они с бабушкой не смогли составить компанию. Одна была слишком стара, а другая – мала.

– Как жаль, что мы с тобой не услышим Рождественских песнопений и не увидим священных огней, – печально вздохнула Сельма.

– Зато я сейчас поведаю тебе о рождении Христа. А это тоже страсть как интересно! – ответила бабушка и начала рассказ.

Сельма слушала, затаив дыхание. А в конце рассказа бабушка положила руку внучке на голову и, пристально посмотрев ей в глаза, убедительным тоном заметила:

– Запомни, все это такая же правда, как то, что я тебя вижу, а ты – меня.

Привыкнув жить в сказке, Сельма в этом не сомневалась. Но самое интересное, что бабушка сама верила каждому слову своих удивительных историй. И на ночь оставляла в условленном месте молоко для домового, наливая его в наперсток.

Да, это была и вправду чудесная жизнь. Но когда Сельме исполнилось пять, случилось непоправимое – бабушка умерла. В то утро ее диван остался пустым – и Сельма ощутила себя такой неприкаянной! А потом ее с братьями и сестрами привели в комнату, где стоял черный гроб. «Попрощайтесь с бабушкой», – сказала мама. Однако дети испуганно жались друг к другу. «Сейчас вы можете в последний раз поблагодарить бабушку за все радости, которые она вам дарила», – молвил папа. И тогда Сельма, пересилив страх, подошла к гробу и поцеловала холодную руку.

После похорон девочку охватило такое необъятное горе, что даже дышать стало трудно. Глядя на опустевший диван, она понимала: вместе с бабушкой из дома навсегда ушли не только легенды и сказки. Из ее жизни исчезло что­то невероятно важное. Отныне дверь в волшебный мир захлопнута, и нет человека, который бы мог ее отворить.

Размышляя на совсем не детские темы жизни и смерти, Сельма умолкла, осунулась и как­то быстро повзрослела. Но к счастью, вскоре в доме появилась тетя Оттилиана (Нана). Она тоже знала множество сказок, местных легенд и преданий их древнего рода. И гномы, тролли, рыцари, принцессы вновь заполнили опустевший было дом. Слушая голос тетушки Наны, Сельма ощущала, как мороз пробегает по коже. И это случалось не только от страха перед колдунами или привидениями, но и от предвкушения очередного поворота в рассказе.

Изживать горе помогали и книги. Сельма рано научилась читать. И в семь лет, прочтя книгу Майн Рида «Оцеола», твердо решила стать писателем. Исписывая кипы бумаг, она сочиняла стихи, сказки, а позже – пьесы, баллады и сонеты. И все время ждала: однажды кто­то очень умный и добрый узнает, что она написала – и напечатает. В итоге так и случилось. Когда Сельме исполнилось десять, стихи юной поэтессы опубликовала газета «Дагни». С тех пор ее опусы регулярно печатались в прессе.

Film / Einzeltitel: УDas Mдdchen vom MoorhofФ (Deutschland 1935; Regie: Detlef Sierck; nach der Novelle von Selma Lagerlцf). Szene mit Hansi Knoteck und Kurt Fischer-Fehling.

Для девочки, которая не может без посторонней помощи даже сходить в ванную, творчество оставалось единственным утешением. И потому день, когда Сельма впервые обнаружила, что может писать, запомнился ей на всю жизнь. Став известной на весь мир, Лагерлеф написала одному из своих почитателей: «Представь, что ты был слеп и нежданно прозрел, что был нищ и быстро разбогател, что был отвержен и нечаянно встретил большую любовь. Представь себе сколь угодно большое счастье, и все равно больше того, что я испытала в тот миг, пережить невозможно».

Шли годы. Сельма превратилась в умную, милую восемнадцатилетнюю барышню. Но больше в ее жизни ничего не менялось.

– Скоро я стану старой, как наша Морбакка, – однажды печально пошутила она за ужином.

– Господь с тобой, детка, не надо так отчаиваться! – испугался отец. – Увидишь, скоро я найду выход!

И Густав Лагерлеф сдержал свое слово. Выяснив, что в Гимнастическом институте его дочери могут помочь, он отвез Сельму в Стокгольм.

– Мы можем поставить вас на ноги, – уверенно заявили доктора после осмотра. – От вас требуется только одно – поверить в свое выздоровление всей душой и решиться на все предстоящие испытания. А их, если честно, будет немало!

Сельма Лагерлеф
Сельма (крайняя слева) с матерью, сестрами и братьями в 1872 году

Испытания? Какие пустяки! Получив надежду на полноценную жизнь, Сельма готова была вынести даже средневековые пытки. И стиснув зубы, она приступила к бесконечным процедурам, упражнениям, осмотрам, массажу. А когда жуткая боль и отчаяние захлестывали, брала в руки бумагу и писала, писала… Мужество увенчалось успехом – через год Сельма встала на ноги! Правда, ходить без трости она не могла. Но разве это такая уж большая плата за возможность перемещаться без посторонней помощи и ощущать себя птицей, пусть даже летающей с палкой под крылом?

– Ну вот, теперь ты можешь наслаждаться всеми прелестями молодости! – щебетали дальние родственницы, изредка наезжавшие в Морбакку. – Представь, сколько вечеринок и других развлечений ты пропустила. Но ничего, мы поможем все это наверстать!

Сельма в ответ улыбалась, хотя прекрасно понимала: праздность ей не грозит. К тому времени их и без того небогатая семья окончательно разорилась. И Сельме предстояло выучиться, чтобы самой зарабатывать на хлеб. Она и так слишком долго сидела на шее родителей…

– Сколько­сколько тебе – двадцать три? Надо же – переросток! – смеялись соученицы по лицею в Стокгольме, куда Сельма поступила, блестяще продемонстрировав плоды домашнего образования. Однако ни глубокие знания, ни поэтический дар новенькой не трогал черствые сердца лицеисток, не ведавших, почем фунт лиха.

– Не могла бы ты убрать подальше свою третью ногу? – раздраженно бросали они, едва Сельма входила в класс.

Film / Einzeltitel: УDas Mдdchen vom MoorhofФ (Deutschland 1935; Regie: Detlef Sierck; nach der Novelle von Selma Lagerlцf). Szene mit Hansi Knoteck und Franz Stein.

Однако издевательства и насмешки казались девушке комариными укусами в сравнении с тем, что ей довелось пережить. И она бралась за учебу еще усердней. Прилежание принесло плоды – по окончании лицея Сельме Лагерлеф вручили похвальный лист, дававший право на бесплатное обучение в Королевской высшей педагогической академии.

Девушка была горда собой. А когда осталась позади и академия, устроилась учительницей в школу для девочек. Здесь, в Ландскруне, маленьком старинном городке на юге Швеции, она, наконец, вздохнула свободно. Во­первых, работа ей очень нравилась. Во­вторых, все двадцать учениц в классе сразу ее полюбили. А главное, теперь она получала жалование и перестала быть обузой для семьи. Жизнь начинала налаживаться, и Сельма тихо радовалась переменам.

Но тут снова пришла беда – умер отец, который в ней души не чаял, и которого Сельма тоже очень любила. Это была уже вторая горькая потеря. Только на этот раз Сельма уже знала: утешение надо искать в работе! Правда, в школе была жесткая программа и строгие правила. А ей не терпелось поделиться тем, что рассказывали бабушка и тетя Нана. Сказка так и рвалась из сердца! И Сельма начала потихоньку вплетать в традиционные уроки свои удивительные истории.

Вскоре слухи о нововведениях молодой учительницы дошли до директора школы. И однажды она вызвала Сельму в свой кабинет.

– Послушайте, фрекен Лагерлеф, вы слишком вольно трактуете утвержденные материалы. И не успела Сельма молвить и слова в свое оправдание, как директриса вызвала к ней на урок комиссию.

Однако зря фру Скольбер старалась. Проверяющие, все как один, пришли в полный восторг от увлекательного материала, который подавала молодая учительница. Особенно им понравился рассказ об улочках Ландскруна. Такого им самим никогда не доводилось слышать. Ох эта фрекен Лагерлеф – какая умница, какой пример другим учителям!

Заручившись лестным выводом комиссии, Сельма уже открыто начала перемежать материал уроков сказочными историями. Ученицы схватывали все на лету, успеваемость резко подпрыгнула, директриса больше не стояла над душой. И Сельма вновь начала расправлять крылья.

Несмотря на кипящие страсти в личной жизни, Лагерлеф никогда не бросала пера

Прошло три года. И вдруг – очередной удар судьбы: Морбакку продали за долги! «Господи, за что ты посылаешь мне такие испытания?» – страстно молясь, шептала Сельма. – Почему любимый мир моего детства рушится на глазах?» Однако Бог безмолвствовал. И тогда Сельма решила во что бы то ни стало вернуть родную усадьбу.

Но вот как это сделать – может, написать книгу? Точно! Если пересказать предания и легенды Вермланда, то они потянут на целый роман. От этой мысли Сельме сразу стало легче. Она придумала название романа – «Сага о Йесте Берлинге» – и по вечерам принялась писать.

Но как ни странно, работа двигалась медленно – вдохновение никак не приходило. К весне было готово лишь пять глав. И тут в дело снова вмешалась судьба. Только на этот раз она, словно устыдившись своей суровости к скромной и трудолюбивой девушке, решила преподнести ей поистине царский подарок.

Однажды Сельма узнала, что газета «Идун» объявила литературный конкурс. Эта новость лишила девушку покоя. Ей так хотелось принять участие в конкурсе! Но что она могла представить – пять глав? Да ее просто засмеют! Промучившись в сомнениях до августа, Сельма лишь в последние дни конкурса решилась отослать в газету то, что успела написать.

Swedish authoress Selma Ottilia Lovisa Lagerloef posing at the stair railing of her home in Falun, Dalcarlia, Sweden in an undated photo. (AP Photo)

И вот тут случилось чудо – никому не известная школьная учительница победила и получила первую премию! Жюри пришло к единогласному мнению: работа Сельмы Лагерлеф оставила далеко позади не только участников конкурса, но и большинство из того, что долгие годы предлагала вся шведская литература! Разумеется, роман выйдет в печать, как только будет дописан до конца.

На этот раз обычно сдержанная Сельма ликовала. Если бы не нога, она бы, наверное, прыгала к потолку. Но вот как довести дело до конца? Пожалуй, придется, на время уйти из школы. Благо, полученной премии хватит на пропитание. Так она и поступила, и через пять месяцев роман был готов.

Поскольку вначале главными читателями Сельма видела своих маленьких племянников, то описывая природу Вермланда, оживляла ее. Равнина у нее перебранивалась с горами, а птицы шумно обсуждали свои и чужие дела. Мало того, Лагерлеф заставила заговорить даже неживые предметы. Старые кареты в сарае вспоминали веселые поездки, которые совершали в юности. Молоты в кузницах презрительно улыбались, а шахты в забоях громко хохотали. Словом, Сельма Лагерлеф создала мир, полный сказки и приключений.

Однако сразу по выходе в печать специалисты «Сагу…» не оценили. И только когда о ней восторженно написал известный датский критик Георг Брандес, роман стал чрезвычайно популярным. Казалось, им околдована вся Швеция. Фразы героев и ремарки автора цитировались на каждом шагу. А со временем роман был переведен на пятьдесят языков, лег в основу нескольких фильмов и стал одной из самых знаменитых книг конца XIX века! Так в тридцать три года к Сельме Лагерлеф впервые пришла всемирная известность.

ARKIV 1935. Swedish author Selma Lagerlof together with Opera people prepearing for the Premiere of Gosta Berlings saga at the Stockholm opera. Selma Lagerlцf (1858-1940), fцrfattare. Blev 1909 den fцrsta kvinnliga nobelpristagaren i litteratur. Hдr tillsammans med operafolk under fцrberederserna fцr premiдren pе Gцsta Berlings saga pе Operan. Selma Lagerlцf, swedish nobelprice winner in literature 1909. Foto:Scanpix Historical/ Kod:1900 Scanpix SWEDEN

Сама же писательница, имя которой не сходило со страниц газет, как ни в чем не бывало, вернулась в ландскрунскую школу. Однако вскоре ей стало ясно: надо выбирать – либо преподавание, либо творчество. Совмещать то и другое невозможно. Писательница выбрала то, о чем мечтала с самого детства. И переехав в город Фалунь, позволила себе заняться литературой…

– Пожалуйста, не спорь, Сельма! Тебе надо хорошенько отдохнуть и набраться новых впечатлений. А где можно это сделать лучше, как ни в путешествии? Все, начинай собирать вещи!

Так говорила Софи Элкан – тоже писательница и близкая подруга Сельмы Лагерлеф. Потеряв мужа и дочь, умерших от туберкулеза, Софи ощущала себя ужасно одинокой. Но встретив на своем пути Сельму – такую же одинокую, как она сама, но очень закрытую – ощутила второе дыхание. У них оказалось так много общего, что можно было болтать часами. Однако Сельма писала как одержимая. И чтобы завладеть вниманием подруги, Софи придумала путешествие.

Поразмыслив, Сельма согласилась с заманчивым предложением. Ведь теперь ей не приходилось отказывать себе буквально во всем. После выхода сборника новелл «Невидимые цепи», основанных на народных легендах, король Оскар II пожаловал ей стипендию, а Национальная академия начала оказывать финансовую поддержку. И подруги отправились в длительный вояж.

“я встретила так много женщин, имеющих связь с женщинами, что часто задумываюсь: почему это считается противоестественным?”

О, это было нечто фантастическое! Они объездили всю Европу, побывали в Африке и Азии, ездили на поездах, плавали на кораблях и даже передвигались на верблюдах. А в случае крайней необходимости добирались к нужному месту на перекладных. Однако, несмотря на это, Софи с ее нежным лицом, пышными волнистыми волосами и безупречными нарядами, выглядела неотразимо. Наблюдательная, прямая в суждениях и уверенная в себе, она была невероятно интересным собеседником.

Сельма же, напротив, выглядела неловкой, угловатой, но в то же время эта женщина около сорока лет казалась подкупающе юной и свежей. Несмотря на глубокий ум, она больше помалкивала и слушала, производя впечатление сдержанной и замкнутой. Подруги всюду появлялись вместе, а, вернувшись на родину, продолжали встречаться и обмениваться письмами.

Девушка из Марш Крофт
Кадр из фильма “Девушка из Марш Крофт”, по роману Сельмы Лагерлеф, 1935 год

Дружба двух женщин воспринималась делом обычным – обе писательницы, и обе одиноки. Да и какой чудак мог заподозрить в Сельме Лагерлеф хоть толику чего-­то предосудительного, если с годами она стала еще сдержанней, суше и, кажется, полностью ушла в себя. За глаза ее называли то Снежной королевой, то мумией. И если бы вдруг кому­-то в руки попало одно из писем, которые регулярно отправляла писательница, он бы тотчас решил, что кто-­то подделывает почерк Лагерлеф.

А между тем «мумия» писала: «Меня одолевают настолько сильные страсти, как будто во мне живет дикий зверь. Иной раз я сама этому удивляюсь…» Или в другом письме: «В Копенгагене я встретила так много женщин, имеющих связь с женщинами, что часто задумываюсь над вопросом: почему это считается противоестественным? Почему любовь к человеку того же пола является табу?»

узы СельмЫ с Софи не порвались, даже когда в ее жизни появилась новая возлюбленная…

В Швеции начала двадцатого века такие взгляды считались крамолой. И только Софи Эклан полностью их разделяла. Во всем, что касается любви, она была полностью согласна с подругой. Хотя в профессии писательницы отличались друг от друга весьма существенно. Так, путешествуя с Софи по Средиземноморью, Сельма собирала материал для книги «Чудеса антихриста». А их совместная поездка в Палестину и Египет завершилась романом «Иерусалим», который завоевал невероятную популярность и так же, как и «Сага о Йесте Берлинге» был экранизирован. А вот работы Софи Эклан признания не получили. И это сказывалось на отношениях женщин. Пытаясь успокоить подругу, Сельма нежно поглаживала ей плечо и говорила: «Согласись, мы все слабы и грешны, а посему одному нечем хвалиться перед другим».

Софи соглашалась, поскольку понимала: их связывает нечто большее, чем творческое соперничество или даже любовь. И она оказалась права: эти узы не порвались, даже когда в жизни Сельмы появилась новая возлюбленная…

Сага о Йесте Берлинге
Кадр из фильма “Сага о Йесте Берлинге”, по мотивам книги Сельмы Лагерлеф, 1924 год

Это случилось спустя четыре года после знакомства Сельмы с Софи. Вальборг Оландер – бывшая преподавательница и яростная феминистка – безумно влюбилась в Сельму и своих чувств не скрывала. Приглашала на собрания и выставки, ежедневно присылала нежные письма, дарила милые безделицы. Словом, обхаживала со всех сторон. Поначалу Сельма противилась. Но постепенно новая поклонница покорила ее сердце, хотя и не смогла вытеснить глубокую привязанность к Софи.

Тогда умная и дальновидная Вальборг предложила Сельме помощь в житейских делах. Сначала взяла на себя ее корреспонденцию, затем финансы, домашнее хозяйство и вскоре стала незаменимой. Бедняжка Софи понимала, что теряет возлюбленную и мягко советовала Лагерлеф порвать с Оландер. Однако Сельма отвечала уклончиво:

– Пойми, людям не всегда нужны советы. Иногда им нужна рука, которая поддержит, ухо, которое выслушает, и сердце, которое поймет.

– Но ты ведь не уйдешь от меня к ней? – в отчаянии восклицала Софи.

Но что могла ответить та, которая металась меж двух огней? И Софи не могла покинуть, и Вальборг отправляла страстные письма: «Очень скоро мы будем славно работать вместе! Но не только. Мы будем обладать друг другом – всецело, беспредельно. Одна мысль об этом – огромное счастье…» В итоге любовный треугольник просуществовал почти четверть века…

Film / Einzeltitel: УDas Mдdchen vom MoorhofФ (Deutschland 1935; Regie: Detlef Sierck; nach der Novelle von Selma Lagerlцf). Szene mit Ellen Frank (links) u. a.

Несмотря на кипящие страсти в личной жизни, Лагерлеф никогда не бросала пера. Ее новые книги выходили одна за другой. Гонораров хватило на то, чтобы выкупить любимую Морбакку. А в довершение к этой радости Шведская академия наук вручила писательнице большую золотую медаль. Тем не менее Сельме никак не удавалось превзойти свой первый роман. «Сага о Йесте Берлинге», который по­прежнему оставался вне конкуренции.

И только спустя пятнадцать лет после выхода «Саги» Лагерлеф создала новый мировой шедевр – «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона по Швеции». Окрыленная этим успехом, в следующем году Сельма издала еще одну детскую книгу – «Девочка с фермы на болотах».

– Почему вы так много пишете для детей? – спросил ее как-­то известный критик. – Ведь с вашим талантом можно замахнуться на что-­то эпохальное.

– Эпохальное? Нет­нет, дети – вот самое прекрасное чудо на земле! – убежденно ответила Сельма. – Они каждому протягивают ручки и про каждого думают, что он хороший и добрый. Для них неважно, красивое у тебя лицо или дурное, они готовы любить всякого – старого и молодого, богатого и бедного.

Да, собственных детей знаменитой сказочнице Господь не дал. Зато ее обожали не только племянники, но и миллионы детей по всему миру. Впрочем, взрослые тоже зачитывались книгами Лагерлеф, которые выходили огромными тиражами и мгновенно раскупались. А пятидесятилетие писательницы отмечалось в Швеции как всенародный праздник. Ее буквально засыпали цветами и подарками.

NOBEL PRIZE WINNER IN LITERATURE 1934, Luigi Pirandello from Italy together with swedish auther Selma Lagerlцf. Foto: SCANPIX SWEDEN Kod: 194
С Луиджи Пиранделло, 1934 год

Сельма была счастлива. И проводя в любимой Морбакке лето за летом, продолжала писать. Там появился на свет новый роман о жителях Вермланда, новые сказки, легенды, новеллы. В старинной усадьбе работалось так сладко, что со временем Сельма присоединила к дому и саду лес, земельный надел и хозяйственные постройки.

Ее энергии хватало на все. Вдохновленная феминисткой Вальборг Оландер, Лагерлеф стала убежденной сторонницей эмансипации женщин. Она поддерживала их борьбу за избирательные права, за признание личной свободы и независимости, и даже выступила на международной женской конференции в Стокгольме. А через три года ее избрали членом Шведской академии.

– Сельма, ты стала первой женщиной-­академиком Швеции! Я так горжусь тобой! – прослезилась Софи. А Вальборг поспешила процитировать члена Шведской академии наук Яльмара Гульберга:

– Знаешь, как он тебя назвал? «Королева шведской литературы и самая знаменитая шведка в мире со времен Святой Бригитты»! И этот академик тысячу раз прав! Поздравляю и обнимаю, моя дорогая!

Эти три женщины уже не встречались так часто, как раньше. Ведь поначалу Сельма жила в Морбакке только летом, и подруги (разумеется, по очереди) приезжали к ней на дачу погостить. А потом писательница перестроила усадьбу под жилой дом и поселилась там навсегда.

Кстати, в Морбакке она открыла в себе новый талант – хозяйственность. «Не поверишь, но теперь у меня в подчинении три десятка работников. Они ухаживают за растениями и скотным двором, – писала она практичной и эмансипированной Вальборг. – Зачем такая бригада? Так ведь у нас тут обитают коровы, лошади, свиньи, курицы, индюки. И разумеется – гуси!»

Сельма Лагерлеф на пороге своего дома

Как ни странно, сказочница Лагерлеф и впрямь оказалась предприимчивой. Под ее руководством в Морбакке выращивались овощи и фрукты, которые продавались в магазине и ближайшем городе. А потом писательница и вовсе удивила местный народ, открыв акционерное общество по продаже овсяной муки. Эта мука продавалась не только в фешенебельном стокгольмском универмаге «НК», но даже экспортировалась в США! И все же крупного землевладельца из Сельмы Лагерлеф не вышло. Потраченные средства не давали должного дохода – и она свернула производство…

Ох и посмеялись же тогда над ней Софи и Вальборг! Да, Сельма по­-прежнему поддерживая связь с обеими подругами. За долгие годы непростых отношений она поняла: эти две женщины – самые близкие для нее люди. И она не представляла своей жизни, если лишится хотя бы одной из них. И все же однажды это случилось…

В апреле Сельма получила известие, от которого ее сердце застучало, как молот, а затем оборвалось. Ее ненаглядная Софи, ее красавица и умница умерла от кровоизлияния в мозг. А ведь ей было всего 68! И она так следила за собой, что Сельма, моложе на целых шесть лет, казалась старше подруги. И вот теперь ее нет. Как же теперь жить дальше? Сгорбившись от горя, Сельма едва доковыляла до спальни и, рухнув без сил на кровать, взвыла…

Вальборг Оландер примчалась к ней уже на следующий день. Она понимала, как сейчас страдает ее возлюбленная и хотела хоть немного облегчить ее муки. Для Вальборг по­прежнему не оставалось никого дороже Сельмы. И где­то в глубине души она даже радовалась: уж теперь­то ничто не помешает им соединить свои жизни. Однако все оказалась гораздо сложнее, чем она полагала.

Горе надломило Сельму. Она стала еще закрытей, не замечала никого вокруг и ничего не хотела делать. Единственное, что ее теперь волновало – это покойная возлюбленная. Сельма превратила Софи в идола и поклонялась ей с утра до ночи в специально отведенной для этого комнате, которую обставляла вещами Софи и украсила ее портретами и рисунками. В этой комнате Сельма перечитывала произведения и письма подруги, рассматривала старые фотографии. А потом начала работу над ее биографией.

Сельма слушает радио в своем имении, 1929 год

Вальборг всерьез боялась, как бы Сельма не тронулась умом. И вместе с тем сгорала от ревности. При жизни соперницы она вдоволь насытилась ролью запасного игрока, но Софи даже мертвой не подпускала ее к Сельме. Та с упоением предавалась своему горю, а на Вальборг, заглядывающей в глаза, словно собачка, не обращала внимания. «Ничего, я долго терпела, и еще потерплю», – шептала женщина ночами, кусая губы до крови.

И она дождалась своего часа. Со временем боль потери утихла, и Сельма, наконец, заметила ту, которая была безраздельно предана ей долгие годы. После этого они оставались вместе до конца своих дней…

Шли годы. Сельма Лагерлеф все чаще ощущала, что старость не за горами. Болезни и годы день за днем подтачивали силы. И все же она оставалась неравнодушной ко всему, что происходило в мире. Когда началась Первая мировая война, писательница начала публично выступать в защиту мира. «Доколе слова слетают с моего языка, доколе бьется сердце, я буду защищать дело мира», – говорила она. И это было истинной правдой.

В тридцатые годы Лагерлеф спасала немецких писателей от нацистов и организовала благотворительный фонд, благодаря которому многие люди перебрались в Швецию, избежав лагерей и тюрем. А когда началась советско­финская война, она пожертвовала свою золотую Нобелевскую медаль Шведскому фонду помощи Финляндии. (Там, правда, нашли необходимые средства, и медаль Сельме вернули.) Когда же мир потрясла Вторая мировая, Лагерлеф помогала немецким деятелям культуры бежать из нацистской Германии. В последний год своей жизни (а ведь тогда ей было уже 82!) она помогла оформить шведскую визу немецкой поэтессе Нелли Закс и таким образом спасла ее от неминуемой смерти.

Selma Lagerlof
Сельма Лагерлеф в своем родовом имении в 1931 году

Свой последний роман – трилогию «Перстень Левеншельдов», посвященный истории одной семьи на протяжении пяти поколений – Сельма написала в семьдесят лет. Там были и таинственные происшествия, и фатальные предзнаменования, и злой рок. Но как всегда у Сельмы, добро побеждало зло. В одном из своих последних интервью Лагерлеф сказала: «Вечерами, когда я сижу здесь, в Морбакке, и вспоминаю все, что мной создано, меня радует одно: я никогда не написала ни одного произведения, которое принесло бы вред человечеству»…

16 марта 1940 года писательница скончалась от инсульта. И последние мгновения жизни она провела в комнате Софи Элкан. Вальборг понимала, что женщина всей ее жизни вот­вот покинет этот мир и все же впервые рассердилась на Сельму. Ведь та, даже стоя на краю могилы, показала: их связь с Софи вечна. Это было настолько бесчеловечно, что после смерти подруги Оландер, никогда не позволявшая себе открыто выражать неприязнь к Элкан, написала несколько статей с язвительной критикой в адрес соперницы. И пережив любимую Сельму на три года, сама ушла из жизни…

Согласно завещанию Сельму Лагерлеф похоронили неподалеку от ее любимой Морбакки. А личный архив, как и хотела писательница, отправили в Королевскую библиотеку Стокгольма. Он был огромным. Ведь письма с адресом «Для фрекен Сельмы Лагерлеф» ей доставляли мешками. В Морбакке для них даже было оборудовано отдельное помещение. Там письма сортировали, регистрировали, затем передавали Сельме. А после на каждом (а это ни много ни мало – сорок тысяч!) ставили дату отправки ответа.

Кабинет и библиотека в доме Сельмы Лагерлеф

Сохранились и несколько тысяч писем, которые писала она. В Почтовом музее Стокгольма даже открывали выставку «Сельма Лагерлеф и все эти письма». Так вот там можно было увидеть и те, которые Сельма писала Софи Элкан и Вальборг Оландер. Эти письма открыли лишь спустя пятьдесят лет после смерти писательницы, а через два года опубликовали. Для многих личная жизнь знаменитой сказочницы стала не просто откровением, а шоком. Почему она все это не уничтожила, а велела вскрыть через пятьдесят лет после своей смерти? – интересовались многие. Точный ответ на этот вопрос знала одна лишь Сельма. Хотя, возможен, такой вариант: в Швеции до 1944 года сексуальные связи между людьми одного пола были уголовно наказуемы. И Лагерлеф надеялась, что за полвека общество станет свободным и толерантным. В таком случае ее надежды оправдались.

Соотечественники Лагерлеф до сих пор чтят ее память. Она стала первой женщиной (опять­таки – первой!), изображенной на шведской банкноте в двадцать крон (в обиходе ее так и называют – «Сельма»). На лицевой стороне изображен портрет писательницы, а на оборотной – Нильс верхом на гусе. И напечатаны первые строки романа «Сага о Йесте Берлинге».

В городе Фалун установлен памятник Лагерлеф, в Морбакке открыт музей, в Смоланде – парк «Мир Нильса Хольгерссона». Имя Лагерлеф носят литературная премия (ее в свое время получили Астрид Линдгрен и Туве Янссон), гимназия, отель и даже спа­салон. А уж памятников Нильсу просто не счесть. В Стокгольме стоит самый маленький в мире – высотой в два спичечных коробка. Крошечный мальчик сидит, обняв руками колени. Местные жители очень любят этого кроху и каждую зиму вяжут ему теплые шапки и шарфики. А туристы кладут Нильсу монетки. Говорят, если загадать желание и погладить малыша по голове, оно непременно сбудется…

Lagerlцf, Selma schwed. Schriftstellerin, 1909 Nobelpreis fьr Literatur, Marbacka, Vдrmland 20.11.1858 Ц ebd. 16.3.1940. Portrдtaufnahme, um 1925.

Присоединяйтесь к нам в Facebook, Twitter, Instagram или Вконтакте и всегда будьте в курсе самых интересных новостей шоубиза и материалов журнала «Караван историй»