Сегодня, 12 января, 35-летие празднует певица Злата Огневич. В день рождения звезды публикуем ее интервью “Каравану историй”, в котором Злата откровенно рассказала о личной жизни и как она влияет на ее творчество. Как ссорилась с парнем и срывала голос. О том что не хочет детей и не готова пожертвовать карьерой ради семьи. А также раскрыла секреты своей стройности и красоты.
Я родилась в Мурманске, где папа служил врачом на атомной подводной лодке. Первые пять лет мы с родителями переезжали из города в город по месту службы отца, жили какое-то время в Питере, а потом осели в Крыму.
На переезде в теплые края настояла мама. Я часто болела: то ангины, то насморк с кровью, постоянно на антибиотиках и капельницах, из одной больницы в другую. Мама по первому образованию медсестра, и она решила, что северный климат мне не подходит. Кроме того, она сама мечтала жить у моря. С присущей ей дипломатичностью и женской мягкостью мама склонила папу на свою сторону, уговорила уйти на гражданку и переехать в Крым.
Папа у меня хирург и вообще человек замечательный. Он родился и вырос в городе Александрии Кировоградской области. В черте города есть небольшой район, сельский, там жила папина семья и их хозяйство – коровы, курочки, цыплята. Я тоже пасла коз, когда приезжала к бабушке летом.
Так вот, папа окончил школу в своей провинции и поехал поступать. И не куда-нибудь, а в Ленинград, в Военно-медицинскую академию имени Кирова, на факультет подготовки врачей военно-морского флота! Попасть туда можно было либо по звонку сверху, либо с идеальными знаниями. Блата у папы, естественно, не было, но он отлично сдал вступительные экзамены, и его приняли. Целый год скромничал, скрывал от семьи, где именно учится, а летом приехал к родителям в военной форме. Сюрприз!
Я пасла коз, когда приезжала к бабушке летом
У мамы сохранились папины фотографии тех времен, когда он служил во флоте. Такой красавчик, настоящий моряк!
Рассказывал, как однажды на подводной лодке была аварийная ситуация. Поначалу экипаж считал, что это учебная тревога: начали задраивать люки, снижать давление. Но когда осталось только аварийное освещение и минут пять стояла гробовая тишина, стало понятно, что все по-настоящему. Этот момент он запомнил на всю жизнь.
Папа – врач от бога, очень внимательный, хотя и строгий к пациентам. В Судаке он работал в городской больнице и стал знаменитостью. Меня часто окликали: «А, ты дочка того чудесного доктора! Передай ему, что все хорошо, нога зажила, спасибо!» Мне было неловко. Я тогда еще не понимала, что папа делает великое дело, спасая жизни.
Родители относились ко мне как к маленькой принцессе: холили, лелеяли, сдували пылинки, прощали капризы и шалости. А шалить я любила. На простынях ручкой рисовала, розетки из стен выколупывала, обои отдирала, снимала стружку с лакированной мебели – мне нравилось, как она идет. Погрызла каблуки маминых туфель. Когда мы жили в Пинске, в Белоруссии, мама руководила местным Домом культуры и вела КВН. Она вообще человек очень артистичный, музыкальный, вокальные способности мне достались от нее по наследству. Так вот, у мамы было несколько нарядов для сцены и единственные концертные туфли, каблуки которых я безнадежно испортила.
я обожаю моделировать одежду и переделывать готовую
Чем-то мне не угодил и новый плед, который родители достали по случаю, – красивый, шерстяной. Пока мама с папой были на работе, я порезала его на ромбики и кружочки. Мне вообще нравилось «кроить» – например, вырезать по краешку одежды узоры.
Сейчас я обожаю не только моделировать одежду, но и переделывать готовую: переставить карманы, нашить аппликацию, изменить длину изделия. Большинство своих концертных, да и повседневных костюмов я моделирую сама, а шьет по моим эскизам портниха. Но тогда, в детстве, эта страсть к дизайну приносила одни неприятности.
Вас наказывали?
Мама считала, что наказанием мало чего добьешься, с ребенком надо разговаривать серьезно, как со взрослым. Как я уже сказала, по первому образованию мама – медсестра, а по второму – педагог, преподаватель русского языка и литературы, и методы воспитания у нее были педагогические. Папа, человек военный, конфликты пытался решать по-армейски: смирно, так держать! Но мама находила слова и для него: «Ленечка, ты же не на учениях, ты дома, тут у тебя не подчиненные, а ребенок».
Как-то раз в Питере я сбежала от папы, стоило ему на секунду отвернуться, чтобы купить сигареты в ларьке. Нашла дорогу к дому самостоятельно. Папа носился по всему микрорайону, дрожащим голосом спрашивал у прохожих: «Вы не видели девочку с двумя косичками, в полосатой шапочке?» Возвращается домой – а я в песочнице играю.
В Судаке первое время меня вообще не выпускали на улицу: город незнакомый, ребенок маленький. Я с детьми во дворе познакомилась прямо с балкона. И дружила оттуда, и ссорилась – сандалиями друг в дружку кидались.
Я вела себя ужасно жестоко с родителями. Мама едва сдерживала слезы
Я всегда чувствовала, что родители меня очень берегут. Подсознательно понимала, что тут есть повод для манипуляций, и вела себя ужасно жестоко. Часто кричала: «Вот уйду от вас!» или «Вот умру, и меня закопают!» Мама едва сдерживала слезы и просила меня так не говорить.
Как-то бабушка после очередного такого случая отвела меня в сторонку и объяснила, почему нельзя огорчать маму. Так я узнала, что до моего рождения у родителей был еще один ребенок – мой старший брат. В возрасте шести лет он утонул прямо на глазах у родителей. Эта ужасная трагедия черной нитью проходит сквозь нашу семейную историю.
Такие события – проверка семьи на прочность. Мама с папой ее прошли, остались вместе, не расстались, а через некоторое время на свет появилась я.
Конечно, меня очень берегли. Не дай бог сквозняк или какая-то другая «опасность»! Мне доставались дефицитные наряды и самая вкусная еда. Но все это закончилось с переездом в Крым: начались тяжелые 90-е годы. Прекрасно помню, как мы сидели по вечерам в темноте, при свечах, а я вслепую играла на пианино. Кстати, интересное ощущение, пальцы на ощупь лучше запоминают мелодию. Еще помню, что мама жарила блинчики, смазывала их маслом и посыпала сахаром. Это до сих пор одно из моих любимых лакомств.
Когда началось ваше увлечение музыкой?
Поначалу это было скорее мамино увлечение. Она с детства любила петь, но как-то раз сорвала голос и не смогла развивать свой дар. А в музыкальную школу бабушка ее почему-то не отдала – то ли денег не было, то ли времени, уж не знаю. Поэтому, когда стало ясно, что у меня хорошие слух и голос, мама начала воплощать во мне свою несостоявшуюся детскую мечту стать артисткой. Записала меня в музыкальную школу по классу фортепиано, я делала кое-какие успехи, даже сама сочиняла небольшие пьески, на городском конкурсе исполнителей получила Гран-при. Жюри советовало отправлять меня на конкурсы пианистов. Но я не хотела ни на какие конкурсы – я и училась только из-за мамы. В выпускном классе было особенно тяжело: все подружки уже гуляют с мальчиками, а я дома разучиваю Рахманинова. Хотелось разрубить топором пианино, взорвать школу. Но сейчас я маме благодарна за то, что удержала, настояла. Владение инструментом очень помогает в карьере певицы.
мама начала воплощать во мне свою несостоявшуюся мечту стать артисткой
Совсем другое дело – вокал. Петь на сцене я начала лет в девять, попробовав себя на новогоднем утреннике в роли Снегурочки. Мама тогда работала в центре досуга для пожилых людей и часто звала меня помочь, порадовать стариков. Потом я выступала еще на каких-то праздниках районного и городского масштаба.
Поначалу маме и тут приходилось меня подталкивать и стимулировать. Я ненавидела тот момент перед выступлением, когда стоишь за кулисами, ждешь своего выхода – и от волнения пересыхает во рту, сводит живот, ноги подкашиваются, ты весь дрожишь. Но через некоторое время переборола себя, научилась собираться. На место страха и нервной дрожи пришел кураж, и вот тогда я начала получать удовольствие от выступлений. Каждому артисту знакомо это ни с чем не сравнимое ощущение мурашек по коже, счастья, которое захлестывает, стоит выйти на сцену.
Теперь мне хотелось выступить как можно лучше. И мама помогала – подбирала песни, перешивала на меня свои старые концертные платья, учила красиво двигаться. Вместо микрофона я брала в руки щетку для волос или баллон лака, пела перед мамой – а она была моим критиком и зрителем.
На местные крымские конкурсы папа возил нас с мамой на своем «москвиче», а на общеукраинские мы ездили поездом. Иногда маме приходилось сдавать в ломбард вещи, чтобы заплатить за поездки на конкурс или костюмы для выступления.
Хорошо помню конкурс «Крила України», который проходил в Виннице. Там собрались коллективы и исполнители со всей страны, и взрослые, и дети. Были звезды фестиваля «Червона Рута» и даже Богдан Титомир. Меня привезла туда мамина подруга, работавшая в городском отделе культуры. Она писала тексты к моим песням.