Слава Каминская: «Тяжело иметь красивого перспективного мужа»

Наши отношения с Эдгаром развивались очень стремительно и у всех на виду, что слегка усложняет ситуацию: элементарно взять паузу оказалось не так просто. Мы остановились в наших отношениях, чтобы переосмыслить их, выдохнуть. И не принимать импульсивных решений, о которых потом будем жалеть.

Публикация от ЭДГАР КАМИНСКИЙ © (@edgar_kaminskyi) Июн 7 2017 в 9:05 PDT

Все семьи рано или поздно через это проходят. Я вообще не понимаю, как мы так долго продержались до первых серьезных конфликтов: согласитесь, двое детей за три года брака – это серьезная проверка отношений на прочность. А если учесть мой плотный гастрольный график и рабочую занятость Эда, то становится очевидно, что времени на личную жизнь просто не остается. И, как следствие, появляется недопонимание… По жизни я оптимист и надеюсь, что все будет хорошо. Рано или поздно все вернется на круги своя.

Самое время уехать куда-­нибудь с мужем вдвоем, уединиться, перезагрузить наши отношения. Но, к сожалению, именно сейчас такой возможности нет: у меня – интенсивная подготовка к туру с НЕАНГЕЛАМИ и работа над сольным проектом, у него – операция за операцией, которые расписаны практически на год вперед. Эд работает с утра до поздней ночи, он настоящий трудоголик. Во время конфликтов он еще больше погружается в пластическую хирургию. Равно как и я в такие моменты спасаюсь музыкой.

Отношения – это постоянная работа, которая требует времени. Сложный период в наших отношениях я связываю именно с тем, что у нас было мало времени побыть вдвоем. Я быстро забеременела Леоном, вскоре и Лаурой. Сами понимаете, как чувствует себя женщина в период беременности: ее настроение постоянно меняется, как и самочувствие. А я почти два года жила в таком состоянии.

Когда мой отец ушел из семьи, мне было семь лет. Я все прекрасно уже понимала и пропустила эту боль через себя по полной. Это самая болезненная ситуация из детства, которая наложила миллион травм на мою психику. Я очень хорошо помню, как переживала мама. Я не понаслышке знаю, что присутствие папы в жизни ребенка и в его становлении как личности крайне важно и необходимо. Один из самых больших страхов в моей жизни – чтобы мои дети росли без отца. Вырастут еще такими же, как я. (Улыбается.) Я прошла это сама и постараюсь сделать все, чтобы Леон и Лаура выросли в счастливой, полноценной семье.

Мой отец – одессит, моряк, капитан дальнего плавания. Понятно, что когда моряки ходят в рейсы, то там они не только плюшками балуются. И так получилось, что папа нашел себе другую мадемуазель. Я считаю, что много времени супругам проводить порознь нельзя. Это портит отношения. Тогда между людьми теряется связь на тонком плане.

Мы с отцом всегда общались поверхностно. У него была другая семья. Потом еще одна. И, как правило, мужчина отдает приоритет той женщине и тем детям, с которыми он рядом в настоящий момент. Мужчина есть мужчина. Какое-то время я на него обижалась, а потом… Ну что там? Все равно отец есть отец. Родителей не выбирают. Сейчас мы иногда созваниваемся, но крайне редко, потому что папа очень любит поговорить по телефону, а у меня не всегда есть столько свободного времени. «А вот я такой плов сварил…» – «Папа, у меня Леон на руках, мне его укладывать надо…» – «Да подожди ты!» Такой истинный одессит. Моряки – это как доктора. Они вообще не от мира сего. Это отдельная каста.

Одно из самых счастливых воспоминаний из детства: когда родители были еще вместе и мы все вчетвером, с младшей сестрой, лежали на кровати, и папа говорил: «Семья счастливых обезьян». Я это так запомнила! Поэтому меня даже не обижает, когда кто­то называет меня обезьяной. А потом… Сестра уехала в Польшу, папа «ушел в плавание», и семья счастливых обезьян осталась в прошлом.

После того как папа ушел, мы с сестрой постоянно ругались – видимо, не могли разделить между собой маму. Нам все время не хватало мамы, и мы разрывали ее на куски. Другое дело – отношения Эдгара с его сестрой: они друг в друге души не чают. Очень хотелось бы, чтобы Леон с Лаурой были такими же.

Мама постоянно заставляла меня ходить в какие-­то кружки: на хореографию, акробатику, музыку. Я шла на сольфеджио – и часто туда просто не доходила. Я думала, что она изверг и что хуже мамы человека на свете нет. Но, когда выросла и мне это все очень пригодилось в карьере, я поняла, что тоже буду такой «плохой», требовательной мамой для своих детей.

А вообще детство у меня было не самое радужное. Я всегда чего­то хотела – и красивой одежды, и украшений, а у меня этого не было. А у соседки Маши – было. Кроме того, ее отец был перуанец и у нее была очень красивая фигура – все на нее обращали внимание. Она смуглая была, еще и английский с детства знала. А я была худая, как щепка, к тому же рыжая, за что меня в школе сильно обижали. В реальности это было для меня большой проблемой. Дети жестоки, и мне приходилось защищаться. Это продолжалось несколько лет, пока я не перекрасилась и не начала раздавать всем сдачи. Кстати, я очень переживала, что кто­-то из моих детей будет рыжим.

После 9­-го класса я стала плохо учиться, проводила много времени на дискотеках. Ну а тут уже кто плохо себя ведет, того и боятся в школе. Как­-то вышло, что в один момент я стала грозой школы и чуть ли не на разборки ходила. Но тем не менее учебу я окончила с грамотой, потому что участвовала во всех творческих мероприятиях.

На последнем звонке моя классная руководительница, которая до нас преподавала в колонии для несовершеннолетних в Мозамбике, расплакалась, когда я пела на сцене. Для всех это был шок: Нина Николаевна плачет?! С ней было очень тяжело найти общий язык, и я единственная, кому это удалось. И это было так приятно: я растопила сердце Снежной Королевы! Ее никто не любил, потому что она очень требовательная была, непробиваемая просто. Но моя искренность ее подкупила.

Меня мама так воспитала, что справедливость – превыше всего. Поганое чувство на самом деле это желание справедливости. Ведь иногда справедливость только мешает, потому что мир несправедлив в принципе.

Однажды меня вызвали к директору из-­за того, что я подралась с девочкой на истории. Девочка была из не очень хорошей семьи, занималась непристойными вещами и громко обсуждала это на уроке. В мои планы не входило прослушивать пошлости – слово за слово мы и подрались. Меня хотели исключить из школы и вызвали маму. Они вместе с Ниной Николаевной тогда меня отстояли. «У нее обостренное чувство справедливости, и она просто так ничего не делает!» – говорила учительница. Это приятно.

Читать дальше