Даша Астафьева: “Я устала говорить то, что нужно, казаться лучше, чем есть”

А когда вы покинули родной город и почему?

Я окончила школу и поехала поступать в Днепро­петровск. Знаете, когда я впервые попала в большой город, испытала настоящий шок. Позже подобные чувства пережила, когда переехала в Киев, а сейчас испытываю, бывая в Нью­-Йорке. Тогда Днепропетровск казался мне Нью-­Йорком! Высокие дома, широкие улицы, много людей… Светофоры я вообще видела в первый раз и не знала, как переходить дорогу.

я прибегла к крайним мерам – легла на пол и заявила родителям: «Режьте меня, убивайте, но я не буду поступать в железнодорожный»

Вообще-­то это была инициатива мамы. Она сказала так: «Как хочешь, а будешь учиться в Днепропетровске». Я запротестовала, но она отрезала: «Если не поступишь, можешь домой не возвращаться».

Мое поступление в театральное училище – очень смешная история. В нашей семье большинство родственников были рыбаками или работали на железной дороге. И однажды мама мне заявляет: «У папы есть возможность устроить тебя в железнодорожный институт бесплатно. Мы хотим, чтобы ты поступала». Я была категорически против. Но мама продолжала настаивать. А она у нас строгая. У нее есть два варианта разрешения спора: либо так, как она хочет, либо… так, как хочет она.
До сих пор помню тот судьбоносный момент. Я понимала, что если сейчас не добьюсь своего, то на всю жизнь останусь несчастной. Буду жить в Орджоникидзе, работать на железной дороге, размахивая на станции желтым флажком. И тогда я прибегла к крайним мерам – легла на пол и заявила родителям: «Режьте меня, убивайте, но я не буду поступать в железнодорожный институт!»

Эта сцена произвела на маму впечатление, и она, вздохнув, сказала: «Ну и актриса ты! Значит, будешь поступать в театральный».

Именно мама нашла мне учебное заведение – Днепропетровское училище культуры. Думаю, что ею двигал и свой интерес: хотелось, чтобы я реализовала то, что она не смогла в силу обстоятельств. Она тоже хотела стать артисткой, но не сложилось… Мама ведь запросто могла дожать меня, и я бы поступила в железнодорожный, никуда бы не делась.
Поступала я на режиссерский факультет, но на самом деле плохо понимала, где мне предстоит учиться. На экзамены заявилась во всеоружии: в Орджоникидзе я даже мусор выносила, предварительно накрасившись, уложив волосы и надев выходное платье и туфли на каблуках. Когда моя преподавательница узрела меня в таком вот виде, у нее случился шок. Она потом вспоминала: «Зашла, по виду – шалава шалавой. Вот, думаю, будет мне весь курс с толку сбивать». Но позже я с Ниной Петровной Кондратьевой подружилась.
На экзамене меня спросили: «Какие книги Бориса Захавы (выдающийся театральный актер, режиссер и педагог. – Прим. ред.) вы читали?» «Кого? – уточнила я. – Бориса Захаву? Не знаю такого. Марка Захарова – знаю. А Захаву – нет, не знаю».

“Сначала меня осуждают, потом ненавидят…потом просят сфотографироваться”

Помогла подруга, с которой я занималась в модельном агентстве. Она была знакома с Ниной Петровной и уговорила ее взять меня на курс на любых условиях. И та согласилась.
Первый год было очень тяжело. В отличие от меня, однокурсники серьезно готовились к поступлению: читали книги, занимались – в общем, понимали, куда шли. А я, только оказавшись в училище, начала осознавать, куда попала. К тому же другие студенты жили в общежитии, все время находились вместе, дружили, общались. Я же была сама по себе – жила в квартире у маминого брата, и с соучениками поначалу у меня было мало точек соприкосновения.

С учебой тоже не все складывалось гладко. Сначала меня приглашали на главные роли в студенческие этюды. Но стоило мне открыть рот, как наступал ступор, и на этом все заканчивалось… На втором курсе жизнь стала налаживаться: я усердно занималась, читала книги, постепенно мне удавалось преодолевать себя и не бояться сцены. Мои режиссерские идеи нравились преподавателям. Ну а на третьем курсе все наконец­то поняли, что я актриса несерьезного жанра. Комедийные роли у меня получались на ура. А для меня главное, чтобы роль без слов и была возможность импровизировать. С однокурсниками отношения тоже наладились. Мы подружились и на последнем курсе по­настоящему сплотились.

Поступая в училище культуры, вы понимали, чем будете заниматься по его окончании?

Нет, не понимала. Со второго курса я начала совмещать учебу с работой. Приходилось непросто, но другого выхода не было. Мама мне давала пятьдесят гривен на неделю, из них двадцать я сразу тратила на проезд до Днепропетровска. А на оставшиеся тридцать гривен мне нужно было прожить семь дней. Поэтому пришлось подрабатывать моделью. Однажды меня пригласили попробовать сняться.

Правда, фотограф, который делал фотосессию, сразу же раскритиковал меня: и ногти у меня некрасивые, и рост маленький, и брови сильно выщипаны… На прощание вынес вердикт, что у меня мало шансов понравиться заказчику. Признаюсь, его подколки сильно задели мое самолюбие, хотя позже мы с ним подружились. И вдруг через неделю после съемок он мне позвонил и с удивлением сообщил, что фотографии заказчику понравились и со мной могут заключить контракт, возможно, даже на несколько лет.

Так в итоге и произошло. Благодаря этому контракту я познакомилась с Алексеем Галушковым, известным в определенных кругах фотографом, снимавшим в различных ретро­­стилях, и ценителем антиквариата. Со мной как с моделью он работал в двух стилях, под которые я идеально подходила: ар­нуво и эротика 50 х (Бэтти Пейдж, Мэрилин Монро).
Началась новая жизнь: я ездила на съемки не только по Украине, но и в другие страны, жила творчеством, для фотосессий искала винтажные вещи на барахолках. И конечно – зарабатывала, что позволило мне не только слезть с шеи родителей, но и начать помогать им. Я окунулась в совершенно другой мир: мне нравился процесс съемок, процесс создания образа, обсуждения деталей – настоящее творчество. И для меня это было отдушиной в сером, будничном мире.