Актриса Екатерина Варченко: “Мой муж лучше знает, что делать с нашим ребенком”

— И на этом неприятные сюрпризы закончились?

Почти. Все шло хорошо, пока я не узнала, что в конце учебного года меня собираются отчислить за профнепригодность! В театральных вузах на первом курсе всегда стоит задача «достать свое нутро», чтобы понять, глубокий или неглубокий ты артист. И именно такой подход к профессии противоречил нутру моему, потому что в прилуцкой студии нас учили идти от собственной органики, играть от своего «я».

И вот, помню, играю я актерский этюд перед преподавателями, которые отсматривали студентов, чтобы понять, кто слабоват на курсе. Играю на скрипке, танцую – и в конце слышу реакцию: «Нет, не то». Все шло к тому, что меня отчислят. Могу предположить, как худрук тогда рассуждал: «Вот посмотрите на Варченко. Она слабовата. Это явно не ее. Она не тянет. Давайте не портить ей жизнь и отчислим. Да она и девочка совсем, пусть идет на скрипочке играет».

В одном он был прав: я действительно была похожа на девочку – тощая, сорок восемь килограммов весила. Но уже тогда понимала, что его мнение субъективно. Возможно, сейчас, глядя на то, что актерская профессия – это все-­таки оказалось «мое», он понял, что ошибался.

Как сейчас помню, после того этюда мы сидим на парапете возле института и плачем с моей однокурсницей Олесей Островской. И она мне говорит: «Ничего, тебя не выгонят. Ты еще сыграешь у меня Герду». И я ее сыграла на третьем курсе, потому что меня чудесным образом не отчислили, поставив тройку в конце курса. Потом в дипломных работах у меня были главные роли, а со второго курса я уже служила в театре.

Это был необходимый мне пинок, без которого, я уверена, не произошло бы всего остального в моей жизни. На летних каникулах перед вторым курсом я решила, что нужно что-­то в жизни менять, и для начала перекрасилась, будучи светло-­русой, в блондинку. Было ощущение, что настало время рвать и метать.

 

Посмотреть эту публикацию в Instagram

 

Публикация от Ekaterina Varchenko (@varchuha)

Моя сестра Аня уже работала помощником режиссера в Новом драматическом театре на Печерске и в один прекрасный день сказала мне: «В спектакле «Арлекино» нужен мальчик, чтобы держать канделябр. И ты пойдешь его держать!» И я пошла. Даже побежала.

Так что моей первой ролью на настоящей театральной сцене был мальчик-­слуга. И я держала канделябр целый год, в то время пока на сцене играли Игорь Рубашкин и Екатерина Кистень. И это было так круто. И то, как там относились к актерскому мастерству, мне было гораздо ближе, чем то, чему меня учили в вузе.

Опять же не в обиду худруку, который мне многое дал. В театре я впервые поняла, что такое актерская энергия. Нравилось, что мне все объясняли. Носились со мной как с ребенком, которым я тогда себя и ощущала, потому что мало что в профессии еще смыслила.

Моей второй работой в этом театре стала роль дочери Дидро в «Распутнике». И, чтобы ее репетировать, мне приходилось в институте говорить, что у меня аппендицит или что­-то еще, потому что, пока учишься, скажем так, нам не рекомендовали где-­то работать. Потому что, говорили нам, вы так себя «портите». Все, что не касалось учебы, оказывается, портило студента и не туда направляло. Но меня театр не только не испортил, а как раз, наоборот, направил, и я очень благодарна этому времени.

Оно было шикарным: мы с сестрой жили в общежитии вдвоем в комнате, хотя многие теснились по четыре-­пять человек. И Аня, у которой из­-за работы в театре не было времени, чтобы что­-то готовить, каждый день заходила в один и тот же магазин, и мы постоянно ели пельмени, кишмиш и пили пиво. Это была настоящая отличная общаговская жизнь!

При этом, конечно, на первом курсе у меня было чувство, что меня отрезали от пуповины, все время хотелось домой. До сих пор помню, как мама отправляла какую-­то денежку мне, Ане. Эти вечные передачки нужно было забирать на метро «Черниговской». Когда мы жили с сестрой вместе, они были подписаны «Варченко», а когда разъехались, то надписи изменились: «Катя», «Аня». Одну банку с помидорами – ей, вторую – мне.

Одевала меня мама, она всю жизнь шьет и поэтому за ночь могла мне сшить пальтишко, за два дня – костюмчик. И в детстве сделать пятнадцать костюмов с рюшами для нашего танцевального коллектива не составляло проблемы.

Кстати, мой первый эпизод в кино, если не считать ролей в массовке, был именно ролью танцовщицы. Это был проект канала СТБ, мою героиню по сюжету били арматурой по ногам. Зимой! А потом она лежала в больнице с перебинтованными ногами, вместо того чтобы танцевать в Париже…