Как нас только ни называли: коровами, слонами, бегемотами… У каждого педагога были свои изощренные методы. Но они давали плоды, потому что только так можно заставить детей работать, пока сверстники играют на улице. Мы, приползая из училища, падали с ног. Так что у балетных детей детство другое.

Выступление в Национальной опере Украины

Когда начался период полового созревания, появились новые ограничения. Тело растет, оформляется, а балерина, как известно, должна быть «плоской». Чего только мы ни делали, чтобы похудеть! Носили штаны с эффектом сауны, которые гинекологи строго запрещают. Начинали курить, потому что, когда куришь, меньше хочется есть. Доводили себя до анорексии. У некоторых из-­за недостатка веса прекращались месячные. Думаю, это и есть причина, почему многие балерины не имеют детей.

У меня тоже был тяжелый период, меня собирались даже исключить, потому что отрастила попу. Я и гимнастикой занималась, и голодала… В этот период главное, чтобы педагог набрался терпения и не гнобил ребенка, не доводил до крайностей.

Семья как могла облегчала мне «муки творчества». Папа каждый день возил меня на машине на занятия и даже научился штопать капроновой ниткой пуанты и балетки, которые быстро истрепывались на деревянном полу танцевального класса. Бабушка, руководящий работник, уволилась и пришла в училище на первую попавшуюся должность – агента по снабжению, чтобы я всегда была «под крылышком».

меня собирались даже исключить, потому что отрастила попу

Но, конечно, все это не помогло бы, если бы я не была так мотивирована и влюблена в балет. В училище, благодаря своему перфекционизму и физическим данным, я всегда была на хорошем счету. Тогдашний директор, наша легендарная украинская прима Татьяна Таякина, и ее супруг Валерий Ковтун выбрали меня в числе лучших учеников, с которыми безвозмездно работали дополнительно, возили на международные конкурсы и спектакли.

Благодаря им я в шестнадцать лет исполнила партию Машеньки в «Щелкунчике» на сцене концертного зала Tokyo Bunka Kaikan в Японии. С другим их учеником мы вместе танцевали па­де­де в «Бабочке» Тальони, «Тарантеллу» Баланчина, «Дон­-Кихот» – сложный, серьезный материал.

Валерий Петрович Ковтун преподавал у нас в училище дуэтный танец и на уроках всегда брал в качестве парт­нерши меня, чтобы показать новый материал. А Ковтуна сама Майя Плисецкая называла лучшим партнером, говорила, что у него волшебные руки. Валерий Петрович объяснял, что в дуэтном танце ответственность лежит прежде всего на партнере, а еще, что партнер должен преподносить балерину, быть ее помощью и поддержкой.

Так что я балованная партнерша, знаю, как должно быть. Не выношу нарциссичных партнеров, которым важнее выстроить свою позу, чем правильно и бережно поставить балерину на ноги после поддержки. Собственно, с такими никто и танцевать не хочет, разве что в случае форс­мажора. Вообще не секрет, что свет рампы оголяет душу и зритель чувствует фальшь, видит, как относятся друг к другу артисты.

Екатерина Кухар в молодости
Кате двадцать лет

В юности я верила, что балет – элитарное искусство, танцовщики – это сливки общества. Розовые очки слетели, когда я наблюдала за одной из балетных пар, которая ссорилась не только на репетициях, но и прямо на сцене.

В ходе спектакля можно разговаривать сквозь зубы, бывают моменты, когда необходимо что­то подсказать партнеру. Но в том случае во время лирического адажио в «Жизели» из уст партнера звучала откровенная брань: «Да стой на своих ногах, корова!»

К счастью, мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным отношением лично, в том числе и потому, что преподаватели привили мне полную нетерпимость к такому поведению.

Катя, вы сейчас и сами преподаете за рубежом, участвуете в жюри международных конкурсов. А как попадают на такие мероприятия?

Да, вот в июле ездила в Сиэтл давать мастер­классы в балетной школе в рамках летней программы, а в июне – на госэкзамены в Парижскую консерваторию. Такие приглашения можно получить на крупных балетных мероприятиях – конкурсах, гала­концертах. Именно там происходит знакомство с импресарио, руководителями трупп, театров.

У прима-­балерины пятьдесят процентов успеха – это внешность

Впервые в качестве члена жюри я попала в Парижскую консерваторию два года назад. Тогда выпускала своих студентов прима Гранд­-Опера Изабель Сьяравола, и для меня было большой честью принимать экзамены у ее выпускников. Я вообще была поражена этим приглашением, поскольку французская балетная школа полностью отвергает чужаков. В Гранд-­Опера после Сержа Лифаря не работал ни один украинский артист. Так что на госэкзамене я была единственным представителем не французской школы. Приятно, но и ответственность огромная.

Я старалась выглядеть идеально – от прически и одежды до манеры поведения и адекватности при оценке конкурсантов.

Фото: Анна Шайдеманн

Кстати, там был интересный момент. Студентка блестяще сдала экзамены, балетные данные превосходные, техника на высоте, но при этом жутко некрасивая. Мы долго обсуждали, какую оценку поставить, поскольку не понимали, как лучше поступить. Мы можем поставить максимальный балл, но это для девушки будет знаком, что теперь двери любого театра мира для нее открыты и она может претендовать на ведущие партии. К сожалению, на самом деле на сольные партии ни один руководитель театра ее не возьмет, разве что на роль феи Карабос в «Спящей красавице» или Медж в «Сильфиде», хотя во многих театрах это поручают мужчинам.

У прима-­балерины пятьдесят процентов успеха – это внешность. Девочка, решив продолжать карьеру, могла бы искалечить свою судьбу. В итоге мы поставили высший балл, но директор с ней поговорил, максимально тактично объяснив нюансы.

Кстати, когда мы на закрытом заседании приемной комиссии обсуждали свои замечания и оценки, я обнаружила, что мои взгляды на каждого студента совпадают с оценками директора консерватории, хотя мы с ним не были знакомы – приглашал меня его заместитель.

Несколько лет назад, когда меня начали звать в жюри авторитетных конкурсов, я очень волновалась и даже подсматривала в записи коллег, в частности Владимира Васильева. Но потом убедилась, что мои взгляды вполне соответствуют международным стандартам, а «гранды» и «мэтры» вовсе не смотрят свысока на юную коллегу. С великими танцовщиками – Васильевым, бывшим худруком Гранд­­-Опера Брижит Лефевр, бывшим худруком Ковент-­Гардена Уэйном Иглингом – удивительно легко общаться.

Мне недавно задавали вопрос о звездной болезни: почему некоторые люди ей подвержены, а другие нет? На моей практике, чем выше человек поднялся, чем больше из себя представляет, тем меньше раздувает щеки. И, наоборот, мелкая сошка всегда с короной на голове. Сама я человек простой и открытый.

Но как еще преодолеть все испытания, если не верить, что ты звезда или будешь звездой? Мне кажется, тщеславие – важная мотивация для балетного танцовщика.

Нет, это скорее амбициозность. Мама и бабушка научили меня, что во всех делах нужно либо быть первой, либо не заниматься этим вообще. Помню, получив свою первую в жизни четверку в общеобразовательной школе, я прорыдала целый день, мама никак меня не могла успокоить. Она позже призналась, что в тот момент засомневалась в своих методах воспитания.

Однако давайте признаем: в балете слабые не выживают. Это очень конкурентная среда. Моя подруга, у которой своя балетная школа, недавно жаловалась: не знает, что делать, как угомонить шестилетних девочек, которые остервенело друг с другом конкурируют, подстраивают пакости соперницам. Например, одну девочку за час до концерта угостили печеньем, а потом сказали, что это печенье для лошадей. У ребенка истерика, концерт испорчен.

Я недавно тоже столкнулась с этим явлением – в первый раз за свою жизнь в балете. Меня часто спрашивали, подсыпают ли сейчас соперницам стекло в пуанты, а я отвечала, что это сказки, никто так не делает, двадцать первый век на дворе. Оказалось, не сказки.

екатерина кухар фото

На премьере «Детей ночи», спектакля по мотивам легенды об андрогинах, со мной произошла неприятная история. В антракте мне делали нехарактерный для балета сложный аквагрим, прическу, поэтому на сцену я побежала прямо в пуантах, хотя обычно мы выходим в теплых тапках, а уже на сцене надеваем пуанты и разогреваемся.

На сей раз из­-за недостатка времени пришлось надеть костюм и пуанты в гримерке. Из гримерки на сцену ведет лестница, я бежала вниз по ступенькам, а передо мной спускалась костюмер. И вдруг она остановилась как вкопанная и раскинула руки, чтобы затормозить и меня.

Оказалось, на одной из ступенек было аккуратно разложено битое стекло. У меня был шок. Наступи я, точно порезалась бы. Понятия не имею, кто это был, хотя предположение имеется. Есть люди, которым легче завидовать и делать гадости, а также копировать чужое, чем самим работать и создавать что­то новое.

Балет не только конкурентная, но еще и суеверная среда. У каждой балерины множество примет. Один из моих ритуалов таков: садясь за столик гримироваться перед спектаклем, я зажигаю аромасвечу и тушу ее только после всех поклонов в финале.

Недавно на спектакле «Дон Кихот» в Харькове свечка погасла в антракте перед третьим актом. Там как раз самый сложный момент – па­де­де с тридцатью двумя фуэте. При виде погасшей свечи меня охватила минутная паника. Пришлось призвать весь свой здравый смысл и силу воли, чтобы настроиться на выступление и убедить себя, что все пройдет хорошо.

Я вообще человек верующий, знаю, что суеверия – это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. У мужа они тоже есть, в том числе забавные – например, он никогда не стрижется перед спектаклем, потому что «будет плохое вращение».

Давайте тогда уж и о мужьях поговорим, Катя. С первым мужем вы познакомились в училище?

Нет, в училище я встречалась с Леней Сарафановым, мы даже собирались пожениться, нам было по семнадцать лет. Первая любовь. В качестве ухаживаний он дергал меня за косички, кнопки на стул подкладывал, писал записки.

Леня как-­то мне признался, что именно я стала для него вдохновением и толчком, чтобы серьездно начать роман с балетом. Я была лучшей в училище, и Леня всегда тянулся, чтобы доказать, что он меня достоин. Но в том возрасте я еще сама не знала, что мне нужно.

екатерина кухар в молодости
На даче у друзей, 1998 г. С Леонидом Сарафановым и Александром Жембровским

Из училища я выпустилась на год раньше Лени, окончила экстерном. И уже в театре, куда пришла работать, встретила того, кто стал моим первым мужем. Я только начинала, а он как раз уходил из театра. Это был тот случай, когда родители заставили сына окончить училище, а сам он ненавидел балет и в конце концов выбрал для себя другой путь – бизнес.

Он и меня пытался забрать из балета, потому что обычному человеку жить с балериной сложно, нужно очень любить ее, понимать и ценить то, чем она занимается. Фактически положить свою жизнь к ее ногам. У всех людей выходные, а мы вкалываем. В понедельник все идут на работу, а у меня выходной. Он не желал отпускать меня на гастроли, а мне хотелось показать себя за рубежом и набраться опыта.

Я слишком любила его и душила своей заботой

Мы провели вместе много лет, очень непростых. В чем­-то мы разные, а в чем-­то похожи – легко зажигаемся, как две спички. Я слишком любила его и душила своей заботой и привязанностью, не хотела отпускать от себя ни на минуту. Женщина не может позволить себе такие чувства. Уже после того, как мы разошлись, я осознала и усвоила важнейшее правило: живи и давай жить другим.

Понимаю, что тема очень болезненная для вас, но, наверное, потеря ребенка тоже сыграла свою роль в том, что вы расстались. Такое испытание не многие семьи переносят.

Я и сейчас не могу об этом вспоминать без слез. Мне было двадцать четыре, ребенок был очень желанным и долгожданным. Девочка. Но – не раскрылись легкие. Причина, по­видимому, в том, что я сделала прививку от гриппа на первом месяце, когда еще не знала, что беременна.

По прихоти судьбы прошлой зимой Саше предложили сделать благотворительный спектакль «Щелкунчик» и передать деньги в Охматдет – на аппарат искусственной вентиляции легких. Как тут не верить, что все в жизни неслучайно?..

В тот момент я не могла смириться с потерей. У меня появилась навязчивая идея усыновления. Еще в роддоме, когда смогла вставать, я ходила смотреть на отказников. Слышать детский плач было невыносимо больно. Позже я ходила в детдом, помогала ухаживать за малышами.

Я очень хотела усыновить ребенка, дело доходило до истерик, но родные не позволили. Мама сказала: «Давай договоримся так: ты попробуешь еще раз, и, если не получится, я тебе во всем помогу». Думаю, они были правы, мне нельзя было принимать решение в таком нестабильном состоянии.

Полгода я лежала дома, в спальне с закрытыми шторами, и плакала сутки напролет. Ни есть, ни пить не хотела, от встреч с подругами отказывалась. Веру я потеряла, молитвы не помогали, как и антидепрессанты. Мужу тоже было очень тяжело, возможно, поначалу даже тяжелее, чем мне. Но он быстрее пришел в себя. Я – не могла.

Спасла меня мой педагог­репетитор Элеонора Михайловна Стебляк. Она чуть не за уши вытащила меня из кровати и заставила танцевать Джульетту. До этой роли я ни разу не танцевала драматические спектакли – только «Щелкунчика», «Спящую красавицу», «Дон Кихота». Обычно на драматические роли берут артистов чуть постарше, ближе к тридцати, на пике формы и с жизненным опытом.

Чтобы на сцене убедительно сыграть серьезные эмоции, артист должен многое испытать в жизни. Важно еще и уметь передать боль, эмоцию так, чтобы третий ярус увидел. Именно драматическая убедительность отличает гениального исполнителя от техничного танцовщика: один собирает полные залы, другой – вроде все делает правильно, но… не цепляет.

Я пережила «Джульетту» очень эмоционально. Зал взорвался аплодисментами, а я заплакала прямо на сцене. Это был поворотный момент, я вернулась к жизни, снова могла танцевать.

Кухар в балете “Ромео и Джульетта”

Года три спустя мы с мужем отдыхали на Багамских островах и заехали в любимую гостиницу Майкла Джексона, где огромные аквариумы и водные аттракционы. Самый экстремальный аттракцион – «Свободное падение». Это стеклянная горка высотой с восемнадцатиэтажный дом, которая оканчивается под аквариумом с акулами. К горке толпилась длинная очередь, мы долго поднимались наверх, а когда поднялись, я тут же захотела вернуться, но все­-таки рискнула.

Когда садишься на стеклянную горку, кажется, что под тобой ничего нет – только воздух и высота. В какой­то момент скольжения внутри как будто что­то перевернулось. Приземлившись, я осознала, что беременна. Предчувствие оправдалось. Вернувшись на работу, я обнаружила, что меня все раздражает. Тело отказывалось получать привычные нагрузки. Задержка месячных и визит к врачу окончательно подтвердили мои подозрения.

Я верю в знаки, которые нам посылает судьба. Верю в седьмое чувство. И моя вторая беременность показала, что не нужно зацикливаться. Когда чего­то очень хочешь, судьба тебя ограничивает. Дает желаемое лишь тогда, когда отпустишь, перестанешь хвататься. Думаю, таким способом нам показывают свыше, что не мы здесь все решаем.

Во время второй беременности я решила не рисковать, не работать, переключить все мысли на свое состояние, чтобы маленькому существу было хорошо и комфортно. Я стала священным сосудом.

Многие балерины не рожают, чтобы не разрушить карьеру, а вы решились на двоих детей. Почему вас не пугала возможная перспектива расставания с балетом?

Потому что балет рано или поздно заканчивается. И человек, который отдал ему всю жизнь, на старости лет остается ни с чем. Овации и слава в нашем мире очень быстротечны, но каждый человек делает свой выбор. Я в первую очередь женщина, для меня стать мамой – естественно и необходимо. Но не говорю, что легко.

Рождение ребенка нарушает гастрольный график, импресарио находит тебе замену, и потом еще вопрос, вернешься ли ты в былую форму, ведь роды на всех сказываются по­разному: кто­то сильно худеет, а кто­то сбросить вес не может. Это рулетка. Однако я не думала, что будет дальше, я просто хотела ребенка.

Через три месяца после рождения Тимы я должна была выйти на сцену в премьерной постановке, а потом ехать на гастроли в Испанию. Начала массажи, как только разрешили врачи, потом стала крутить хулахуп, делать гимнастику, растяжки, отказалась от чая с молоком и булочек с маслом. И все получилось. С Настей тоже через три месяца танцевала – «Лебединое озеро» в Италии. Иначе пришлось бы платить большую неустойку.

Ваш роман с Сашей начался, когда Тиме было три месяца. Замужняя женщина с маленьким ребенком… Смелое решение для мужчины, который еще и младше вас на шесть лет.

В тот момент я уже была свободна. Наши отношения с первым мужем фактически закончились, когда я была на седьмом месяце беременности. Говорят, ребенок скреп­ляет семью, но это иллюзия. Если в отношениях есть трещина, появление ребенка ее только расширит.

Зато благодаря этому браку я получила прекрасных свекровь и свекра, с которыми мы дружим. Галина Владиславовна – заслуженный тренер по фигурному катанию, олимпийская чемпионка, труженица, мы во многом похожи. Она очень помогает мне с Тимой.

Роман с Сашей начался во время гастролей в Испании. Мы танцевали в паре: педагог попросила меня, приму, помочь начинающему премьеру. У Саши блестящие балетные данные, его сравнивают с Рудольфом Нуриевым: роскошные ноги, невозможно красивые стопы; когда он надевает белое трико, все балерины ему завидуют.

Но при этом Саша – человек легкий, благодаря своим раскошным балетным данным он и к подготовке к спектаклю может подойти так же легко – например, пропустить что­то на репетиции. А потом выйти на сцену и сделать все блестяще. А у меня, типичного Козерога, все должно быть разложено по полочкам.

Когда мы только начали танцевать вместе, часто ссорились на репетициях, я его жестко критиковала, он мог развернуться и уйти, обидевшись на замечание. Я заявляла педагогу, что не могу работать с таким упрямцем. Но потом Саша возвращался – с коробкой пирожных или цветами.

В училище меня выбрали королевой красоты, и я привыкла, что все мальчики в меня влюблены

Я на знаки внимания реагировала снисходительно, всерьез его не принимала, мне всегда нравились мужчины старше. Помню, одна моя подруга, которой тогда было лет тридцать пять, начала встречаться с мальчиком младше ее на десять лет, и я пыталась ее отговорить: «Как ты можешь, это просто глупо!» Теперь самой смешно.

Все изменилось, когда я после рождения Тимы вернулась к работе. Саша чувствовал мое непростое душевное состояние и делал все, чтобы поддержать меня. В поездке носил мои чемоданы, приглашал в рестораны между утренними уроками классики и вечерними спектаклями. Он знал, где меня покормить, чтобы я получила перед спектаклем необходимые углеводы, была счастлива и полна сил.

Саша задел мое самолюбие. Почему это я не интересую его как женщина? Может быть, он гей?

Я воспринимала его как близкого друга, делилась с ним мыслями, которые не доверила бы другим. Он всегда внимательно слушал и не давал ни малейшего повода заподозрить, что испытывает какие­-то чувства, помимо дружеских. Вел себя как британский джентльмен, корректный и тактичный. И этим в конце концов задел мое самолюбие. Почему это я не интересую его как женщина? Может быть, он гей? Не похоже, встречался с девушками. В третьем классе хореографического училища меня выбрали королевой красоты, и я привыкла, что все мальчики в меня влюблены и добиваются внимания, а тут такое…

Фото: Анастасия Водченко

После спектакля в Марбелье мы с ним сбежали на море, хотя импресарио запретил купаться, потому что в этот вечер было прохладно. И вот мы вдвоем на темном пустынном пляже. Спектакль прошел хорошо, настроение отличное, мы баловались, дурачились в воде, и вдруг я его поцеловала. И сразу поняла, что он не гей. Нам обоим стало ясно, что это новый виток отношений. Саша, мужчина ответственный, взял паузу, а по возвращении в Киев позвонил мне, попросил приехать и признался в любви. Я ответила: «Я знаю».

Вы не женаты, но обвенчаны. Чье это было решение?

Штамп в паспорте ничего не меняет и не решает. Как в анекдоте: «– Девушка, вы замуж не хотите? – Нет, спасибо, я там уже была». Мы просто жили вместе, пока я не забеременела дочкой. А дальше Сашины родные настояли на том, чтобы мы обвенчались. У Саши семья верующая, дядя – священник, тетя – монахиня. А тут я, с ребенком от первого брака, да еще с пузиком на венчании…

Мы просто жили вместе, пока я не забеременела дочкой

Честно говоря, я долго сопротивлялась рождению второго ребенка. Но Саша очень любит детей, у него брат и две младшие сестры. И дети его обожают. Как­то ему дали подержать маленькую дочку наших знакомых, он буквально за две минуты нашел контакт, а потом девочка закатила истерику, потому что не хотела с ним расставаться. Саша тогда пошутил: «Вот видишь, и так со всеми женщинами». Он сам большой и добрый ребенок, усатый нянь. Наверное, если бы не балет, он мог бы руководить пионерским лагерем.

С Тимой он мне очень помогал, менял подгузники, вставал по ночам и всегда относился к сыну прекрасно. Я лишний раз убедилась, что если мужчина любит женщину, то будет любить и ее ребенка. А если не любит, то не станет заботиться и о собственных детях.

Когда Саша сказал, что хочет ребенка, я объясняла, что хочу еще потанцевать, что график гастролей у нас расписан. И в один прекрасный день муж поставил ультиматум: «Если ты в течение двух лет не родишь, я уйду».

Позиция эгоистичная, но в чем-­то он был прав: чем позже рожу, тем сложнее будет вернуться в балет. Проверять серьезность Сашиных намерений было страшновато. Но я, как истинная дочь Евы, устроила мужу сцену, показала, как сильно обиделась, вошла в образ, довела до слез и себя, и даже, кажется, его. И заставила признать, что он в любом случае остался бы со мной. Тогда я успокоилась и согласилась на его условия.

Расскажите о детях. Какие они? На кого похожи?

Тима очень своевольный. Я поняла это, когда он, трехлетний, взобрался во время прогулки на обледеневшую горку. Говорю ему: «Тима, ты упадешь, там очень скольз­ко». А он оборачивается и абсолютно спокойно отвечает: «Мама, я знаю, что делаю». Это был сигнал, что пора меняться. Я унаследовала властный характер от мамы­­учительницы и бабушки – руководящего работника, не люблю, когда меня не слушаются. Пытаюсь «построить» и сына, и мужа, особенно когда он лихачит за рулем.

В следующий раз Тима проявил характер, когда я впервые привела его за кулисы, на «Щелкунчика». Вообще он гипер­активный ребенок, но первые минут пять сидел на стульчике завороженно, с открытым ртом, и я вздохнула с облегчением: хотя бы в театре смогу отдохнуть. Однако еще через пять минут сын заявил: «Мама, балеть неть».

Что ж, нет так нет. Мы отдали ребенка на футбол, где он себя прекрасно реализовывает. У него хорошие данные: он очень координированный, сухой и поджарый. Играет за нападающего. В клубе его называют «оболонский Месси», а еще «бультерьерчик», потому что мяч никому не отдаст до победного конца. Характер у него спортивный. Но я учу сына не только побеждать, но и проигрывать. Важно уметь подняться после падения, не потерять веру в себя.

Тима – парень непростой. Ему сейчас девять с половиной, и я с тревогой жду подросткового периода. Наше поколение было сложным, но наши дети еще сложнее. Они не по годам развиты, намного мудрее, чем мы в их возрасте, все знают и понимают. Их невозможно заставить делать то, что они делать не хотят. Их нельзя оставить в одиночестве, они бесконечно болтают и требуют постоянного внимания.

При этом Настя совсем не похожа на Тиму. Она очень женственная, музыкальная, пластичная. Еще когда была совсем маленькой и не могла сидеть, уже «танцевала» – делала ручками движения в такт вращающимся над кроватью музыкальным игрушкам. Сейчас она с удовольствием танцует под музыку и позирует перед камерой.

Мои дети для меня яркий пример женского и мужского начала, инь и ян. Настя – нежная, капризная, требовательная. Тима рядом с ней научился быть джентльменом, кавалером. Он мужчина­-праздник: на деньги, которыми мы поощряем сына за забитые голы, он покупает сестре пирожки и конфеты. Когда Тиме дарят деньги на день рождения, он не тратит их на себя, а откладывает и потом ведет Настю в магазин игрушек.

Смешная история была, когда он пытался отучить сестру от соски. Насте – три с половиной, но она не может уснуть без соски. Тима дипломатично предложил: «Настя, давай поменяемся: отдай мне соску, а я куплю тебе игрушку, какую захочешь». Настя пожелала семь маленьких лошадок и две собачки, и обмен совершился. Но соски-­то две. За вторую соску Настя потребовала мягкую игрушку, однако, когда пришло время сна, закатила истерику, брат не выдержал и вернул соску.

Иногда он приходит по-­мужски пожаловаться на сестру: как это так, она же обещала! Я отвечаю: «Женщины не всегда исполняют обещания, учись с ними обращаться». Или, бывает, Тима принес Насте конфету либо пирожок, а через две минуты она брата укусила или ударила, потому что ей что-­то пришлось не по душе. А потом сама же обиделась и отказалась с ним разговаривать. Но Тима находит к ней подход.

Уже сейчас он понимает, что с женщиной не так все просто, у женщины случаются перепады настроения: то целует и обнимает, то игнорирует. Он знает, что на самом деле Настя его любит. Как-­то раз в бассейне Тима притворился, что тонет, и сестра тут же бросилась ему на помощь.

Мне кажется, то, что вы описали, – это и ваши отношения с мужем, пусть и несколько гипертрофированные.

В том смысле, что Саша меня очень хорошо понимает, – да. Он даже предсказывает мои реакции и перемены настроения. Мальчик, у которого две младшие сестры, с детства учится понимать и чувствовать женщин. Поэтому, кстати, он и был таким осторожным со мной поначалу, понимал, что нельзя делать резкие шаги, чтобы не спугнуть. Если мужчина прямолинейно подбивает клинья, я это сразу пресекаю. Саша выбрал верную тактику.

Кроме того, в работе такой прекрасный, понимающий партнер – это просто подарок для балерины. Другим балеринам нужно много времени, чтобы подготовить новую для себя партию с новым партнером, а у нас технические нюансы отработаны, остаются только пластические и хореографические.

Еще я очень ценю мужа за преданность. Для Саши важна и ценна только я, я это вижу. Разумеется, как любой мужчина, он обращает внимание на симпатичных девочек, как же без этого? Мы приверженцы старых традиций, для нас обоих обман означает конец доверия и любви. И я точно знаю, что Саша не станет хитрить и юлить, если влюбится в другую женщину. Он просто уйдет.

Сама я люблю флиртовать, у меня много поклонников, и Саша первым замечает, когда кто­то положил глаз на меня. Муж не против невинного флирта, он понимает, что мне, как человеку творческому, нужно нравиться. Это просто игра. Я тоже замечаю, как на Сашу реагируют женщины всех возрастов. И не только женщины. В него быстро влюбляются, и в некоторых случаях это становится источником проблем. Из­за бестактных домогательств нам даже пришлось отказаться от позиции приглашенных артистов в одном из театров Европы.

Катя, а какие у вас с Сашей планы на ближайшие лет двадцать? Балетные танцовщики рано выходят на пенсию. Чем вы хотите заниматься?

Да, к счастью, повышение пенсии для балетных танцовщиков до шестидесяти лет, принятое несколько лет назад, отменили. Хотела бы я пригласить наших чиновников на спектакль, в котором танцуют только шестидесятилетние артисты! Не думаю, что зрители получили бы большое эстетическое удовольствие.

Майя Плисецкая уникальна. Некоторые народные артисты танцуют до сорока пяти – сорока восьми лет, но это максимум. Балет – искусство молодых, в сорок нельзя танцевать Джульетту.

Чем я займусь на пенсии? Меня часто спрашивают, почему я не открыла свою школу. Я отвечаю, что у меня не хватает времени. Возможно, выйдя на пенсию, я наконец займусь организацией школы.

На Екатерине: Платье, Nadya Dzyak / Фото: Роман Зубарев

Сейчас мне нравится сотрудничество с каналом «1+1»: в новом сезоне проекта «Танці з зірками» я снова в жюри. Мне и в кино предлагали сниматься – и в Украине, и за ее пределами. Предлагали также руководящие должности в театрах.

В жизни есть много прекрасных вещей, на которые мне пока не хватает времени. Мечтаю, что когда­нибудь у меня будет свой сад. Я люблю выращивать цветы. Женщина должна окружать себя прекрасным. У бабушки все подоконники были уставлены горшочками с фиалками, самыми разными.

В моем доме всегда есть свежие цветы, я получаю колоссальное удовольствие, собирая букеты, а потом реанимируя их – подрезая, собирая другие букеты… Иногда я говорю Тимуру: «Когда у тебя родятся дети, ты купишь мне дом, и я стану выращивать клубнику для внуков, копаться в огороде». Правда, никто в это не верит.

У Саши тоже большие планы. Мы, вероятнее всего, вый­дем на пенсию одновременно: мужчины раньше заканчивают из­за большей нагрузки на позвоночник. Саша, возможно, продолжит работать как артистический директор, будет заниматься организацией гастрольной деятельности. У него это и сейчас прекрасно получается, он профессиональный и позитивный, нравится людям и, что важно, очень справедливый.

Так что вариантов у нас много. Главное – идти вперед и знать, чего ты хочешь.


Впервые опубликовано в журнале “Караван историй” №11, 2018

Смотрите также:

«Собрал вещи и уехал из дома»: Александр Стоянов рассказал о ссорах с Екатериной Кухар

Екатерина Кухар показала семейные фото и призналась, что забыла о годовщине свадьбы

Муж Катерины Кухар Александр Стоянов о ревности, театральных интригах и гонорарах