Ирэн Роздобудько: “Мужчинам со мной было нелегко”

Особенно ненавистны мне были походы в центр. Мало того что на такие «показательные вылазки» мама, папа и, естественно, бабушка с удовольствием наряжались, так они и меня заставляли надевать привезенные из Германии вещи. Да, одежда была потрясающей и невероятно модной, никто из моих донецких подружек не имел белых брючек с жакетом или юбочек с цепочками на карманах. Но я терпеть не могла напяливать на себя эти «тряпки», и все наши прогулки считала мукой мучительной.

А как иначе? Во-первых, мне надо было шествовать как на параде и изображать из себя пай-девочку. А во-вторых, в этих «выходах» не было ничего сверхнеобходимого, тем более для души, ведь маме с папой было не до меня. Во время прогулки они о чем-то спорили, ссорились и возвращались домой надутые. Бабушка переживала, я тоже. В итоге однажды, узнав о предстоящем «параде», я выскочила во двор, прыгнула в лужу и перепачкала свой выходной костюмчик и лаковые туфельки.

В общем, «ветер свободы», вкушенной за границей, ударил моим молодым родителям в голову. И, вернувшись на родину, они не только не обрели счастья, но и растеряли то, что связывало их раньше. В конечном счете семейная жизнь стала разваливаться на куски…

А как у вас складывались отношения с одноклассниками, учителями?

До третьего класса я училась в одной школе, потом перешла в другую, когда родители решили улучшить свои бытовые условия и мы переехали в огромную квартиру ближе к центру. И это несмотря на то, что даже мне, девчонке, было ясно: их развод не за горами. Зато пару лет, пока это поняли и папа с мамой, я жила в «хоромах», по которым можно было ездить на велосипеде!

Это были неплохие времена, если не учитывать родительских разборок, из-за которых я иногда убегала из дома. Я училась в школе № 5, которую в Донецке, ввиду необычной планировки, называли экспериментальной. Каждый «блок» принадлежал определенному классу и снаружи был декорирован потрясающей мозаикой. Уже позже я узнала, что учебное заведение оформляли известные украинские художники-диссиденты Алла Горская, Григорий Пришедько и Галина Зубченко. Но кто тогда об этом знал и говорил? Мы просто бестолково выковыривали цветные камешки из уникальных произведений на стенах…

Поскольку дома я переживала всевозможные маленькие семейные трагедии, то в классе была хулиганкой. Я занималась фехтованием и использовала свои навыки на переменах: ходила по коридорам с длинной линейкой наперевес и не упускала возможности стукнуть какого-нибудь мальчишку учебником по голове. Откровенно девичьих интересов у меня не было. Я представляла себя только д‘Артаньяном! А в старших классах вообще начала прогуливать уроки. Дело в том, что после развода родителей мы с мамой оказались в крошечной однокомнатной «хрущовке» на другом конце города, откуда добираться до школы приходилось на автобусе. Мне было лень, особенно зимой, и я частенько оставалась дома.

Мама уходила на работу очень рано, так что никакого контроля надо мной по-прежнему не было. Я целыми днями могла валяться в постели и читать. Если честно, теперь я думаю, что это была моя самая правильная и лучшая «школа»: книги давали гораздо больше, чем педагоги! Кстати, первые «взрослые» конфликты у меня происходили именно с учителями, давая понять, что зрелые люди далеко не всегда правы. К примеру, однажды учительница ударила меня просто потому, что я ходила с распущенными волосами и ни в какую не хотела заплетать их. Однако я и после этого не только не стала носить на голове косу, но еще и вырезала «декольте» на школьной форме, перешитой из двух старых.

Да, после короткой жизни в шикарной квартире мы с мамой начали экономить каждую копейку. Мое детство быстро закончилось, я с головой окунулась в две кардинально противоположные жизни: в «улицу» и «книги».