Это ведь на самом деле так и было. Вы фактически воспитали своих трех младших братьев…

Да, так и было. Поначалу, когда родился Миша (мне было шесть), я ужасно ревновала к нему родителей. А потом полюбила братика всей душой. Помню, как будила его по утрам, поднимая пальцами веки: «Вставай, просыпайся!» А он был еще совсем крошечным. Потом я носила его на руках, как куклу. А со временем мне стали доверять его полностью.

В начале 90‑х мама начала ездить в Польшу – челночничать, как и все жители Западной Украины. И тогда я почувствовала, что такое ответственность. Папа уходил на работу, мне приходилось после школы сидеть с братом.

Я очень скучала по маме. Она уезжала надолго, на недели. В ту сторону везла алюминиевые формы для вареников и печенья, кипятильники, «локоны». Обратно привозила одежду или деньги. Хотя мама была очень удачливой. Из первой же поездки она вернулась… на машине. Родители начали заниматься машинами, как и многие в Черновцах, где огромный авторынок. Покупали автомобиль задешево в Польше, растамаживали, продавали, возвращались за следующим.

Помню, однажды и мне пришлось поехать с мамой в Польшу за товаром (выручку я планировала отложить на обучение в университете). По дороге в Украину пограничники вместе с сотрудниками польской полиции хотели конфисковать весь товар. Вышла из ситуации я, причем с помощью пения, – поделилась со стражами порядка своей историей и спела песню на польском языке To Nie Ja Эдиты Гурняк. Полицейские были тронуты до слез. После этого нас не просто отпустили, а посадили на поезд и пожелали успехов. Так что в моем поступлении в университет есть и заслуга польских полицейских.

Но чаще я воспитывала братьев. Когда мне исполнилось двенадцать лет, родились близнецы Тарас и Богдан.

Помню, как мама сказала, что у нее будет двойня. А я разрыдалась. И сквозь слезы проговорила: «Мама, у меня не было детства!» Ведь я прекрасно понимала, что малышей тоже придется поднимать мне. Как же мне было обидно, что я не гуляю с девочками, не играю куклами Барби, а воспитываю брата, а теперь и еще двоих придется.

И что ответила мама?

Ничего особенного. Спокойно сказала: «Что ж поделать, жизнь так складывается. Ведь это твои братья, не нужно так говорить». Сама она осталась сиротой в четырнадцать лет, жила у тетки, которая ее не любила. И всегда мечтала о большой семье. Сейчас я ее прекрасно понимаю, мне стыдно за тот всплеск эгоизма. Ведь тогда все так жили, точнее, выживали. Мама делала все, чтобы мы ни в чем особо не нуждались. Папа, кстати, тоже уезжал – в Киев, за книгами на «Петровку» , которые затем продавал в Черновцах. Потом начал ездить с мамой в Польшу.

С семьей

Конечно, нам помогали и родственники, и друзья. Двоюродная тетя иногда приезжала побыть с нами, пока родителей не было. Иногда мама оставляла нас с Мишей у соседки, уезжая на целую неделю. И это было нормально: все выручали друг друга, потому что всем нужно было выживать и на няню ни у кого денег не было. И все жили очень дружно, ходили друг к другу в гости запросто, не так, как сейчас, когда нужно договариваться за неделю. Мы, дети, с улицы могли забежать к соседке: «Тетя Валя, можно мне бутерброд, пока мамы нет?»

Позже я привыкла оставаться на хозяйстве совершенно одна. Готовила, убирала, стирала, гладила, утром отводила братьев в садик, потом бежала в школу, оттуда – на занятия вокалом. Потом забирала близнецов из садика, делала уроки вместе с Мишей. Подростком я уже отлично готовила борщи, супы, гуляш, яичницу могла десятью разными способами поджарить. Например, режешь болгарский перец на две части, в каждую разбиваешь по яйцу, поджариваешь, сверху посыпаешь тертым сыром и добавляешь немного чеснока.

Старушка из соседнего двора Фатима Андреевна, бабушка моей лучшей подруги, учила меня печь пироги. И еще, если мама уезжала, она каждый день заходила узнать, как наши дела. Когда мне исполнилось лет пятнадцать, Фатима Андреевна меня очень выручала – предлагала посидеть пару часиков с детьми, чтобы я могла после школы погулять с подружками или с мальчиком.

я страдала из-за воображаемого лишнего веса, голодала, сидела на диетах

Подруга у меня всегда была одна. Я однолюб: если дружу, то с одним человеком, если люблю – то одного. Подруги могли меняться, но у меня никогда не было двух или больше одновременно. Обычно девочки в школе создают свои группировки – обсуждают мальчиков, курят за углом, вечером гуляют и начинают пить спиртное. А я в детстве себе сказала: «Если ты выкуришь хотя бы одну сигарету, у тебя пропадет голос!» И по сей день так берегу связки, что даже кальян не курю.

СТАТТІ ПО ТЕМІБІЛЬШЕ ВІД АВТОРА