Лидия Таран: “Я – не идеальная, но и идеального мужчину не жду”

Чем дольше думаю о том, как же лучше, тем больше склоняюсь к мысли, что, как ребенка ни воспитывай, ему все равно, когда вырастет, найдется что рассказать психологу: то ли про гиперопеку, то ли про нехватку родительской любви и внимания. Детские травмы есть у всех. Конечно, хорошо, если ребенок все равно в итоге понимает: детство у него было счастливое. При всех плюсах и минусах. Вот у меня, несмотря на странную школу и жесткое материальное положение, детство все равно было счастливым. Это факт.

Возвращаясь к школе: последние два класса я училась в гуманитарном лицее университета, на историко­философском отделении. Поступила туда уже по собственной инициативе. Как­то в троллейбусе услышала разговор случайных попутчиков о новом гуманитарном лицее. Я себя считала гуманитарием – я ведь постоянно читала. К тому же этот лицей окончил друг моего брата. В моей школе стало совсем неинтересно, большинство одноклассников уходили после девятого класса в ПТУ или техникумы, и я поняла, что необходимо менять траекторию, причем срочно. А еще это был шанс выбраться из не самого благонадежного спального района на Левом берегу и учиться в самом центре: лицей находится прямо в переулке возле Круглоуниверситетской.

В тот год был, кажется, второй или третий набор, конкурс жуткий, шестнадцать человек на место, и нужно было сдать пять экзаменов, среди них – иностранный язык. Мама принялась обзванивать каких­то подружек, знакомых, а я засела за французский, который у нас в школе фактически не преподавали. Но мне повезло с языком: если бы учила английский, точно не прошла бы. А «французов» было мало, группу еле собрали, преподаватели были заинтересованы в том, чтобы взять меня. А остальные предметы я сдала неплохо. И вот случилось чудо: меня приняли!

Последние два года лицейской жизни прошли совершенно иначе, чем предыдущие восемь школьной. Это уже было настоящее братство. Все хотели новых знаний, наряду с основной программой мы загружали себя еще и дополнительной: уроки латыни, научная работа в библиотеках, ходили на выставки, устраивали кавээны и так далее. Мы учились чуть ли не круглосуточно, с субботой включительно, и все дружили. До сих пор со многими выпускниками мы общаемся, я отзываюсь, когда лицей просит помочь с юбилейными вечерами или прийти рассказать нынешним лицеистам свою историю.

Лицей имел квоту на поступление в университет без экзаменов. Я решила поступать в КИМО и в своей безграничной наивности верила, что пройду: у меня серебряная медаль и действительно высокий уровень знаний, да и французский я уже неплохо выучила к тому времени. Какая же я была наивная в свои неполные шестнадцать лет! Родители должны были предупредить меня, что взрослая жизнь – непростая штука, скорректировать мой выбор. Но они этого не сделали, и я «пролетела» на собеседовании. Поступили дети, скажем так, чьи родители смогли приложить определенные усилия. А времени на то, чтобы сдать экзамены в другие вузы, уже не оставалось. Я была настолько самоуверенна, что не готовилась и документы больше никуда не подавала. Было еще несколько вариантов: философский факультет, но мне казалось, что я его не потяну; филологический, на котором учились одни девчонки; а также биология и мамин родной Институт журналистики.

Тогда мне казалось, что это плохой выбор. Потому что насмотрелась на маму и ее друзей­-журналистов, которые вечно сидели без денег и работали по ночам. Правда, совершенно не мечтала стать журналистом! Теперь, после не одного десятка лет в профессии, мне кажется, все совсем наоборот: судьба тогда мне сильно облегчила выбор, сведя его к минимуму и оставив только этот институт. Таким образом, мне точно показали дорогу: вот она, просто иди – и все.

В лицее от нас требовалось и предисловия к книгам писать, и даже что-­то публиковать, а я печатала заметки в газете «Радянська Україна». Правда, за сочинение я получила тройку, хотя выигрывала олимпиады по языку. Но в итоге среди студентов с полупроходным баллом, но зато с солидной папкой творческих работ оказалась и я.

Вы ведь сразу начали работать на радио? Это были сложные, но веселые времена, когда все менялось очень быстро и перед молодым настырным человеком открывалось много новых путей, о существовании которых никто раньше и не догадывался…

Да. Наш ректор понимал ценность практики и поощрял трудоустройство по специальности, на отсутствие на парах преподаватели закрывали глаза, только сдавай вовремя зачеты и экзамены. Могли себе позволить не работать только те, кого содержали родители. И вот у меня идеально тогда совпали обстоятельства: у родителей не очень большие возможности, тем временем у меня появился шанс и работать, и учиться.

Мой однокурсник Андрей Макаренко уже работал в «Молодежном ревю “Горячий компот”», которое выходило на радио «Промінь». Я попросилась к нему, и в итоге нам двоим доверили вести программу по заявкам радиослушателей. Присылали мешки писем, мы отбирали интересные, редактировали их, писали сценарии, и это было намного увлекательнее, чем сидеть на парах. Помню, что из цеха машинописи готовый сценарий надо было отнести в отдел цензуры и получить штамп «с цензором номер такой-­то согласовано». Кстати, это уже было в первые годы независимости, но структура работала еще советская.