Дмитрий Ступка: “Не умею долго быть в конфликте, в разлуке, очень скучаю, мне нужен кто­-то близкий рядом”

Однажды я сбежал из дома. Об этом писали все газеты, говорили по телевидению. Приятель уговорил поехать с ним в Тернополь, к родственникам. Его родители разводились, он злился и хотел им отомстить. А у меня были отложены деньги, подаренные на день рождения. Приятель выцыганил у меня эту сумму, и заодно предложил поехать с ним.

Я никому ничего не сказал, потому что иначе не видать бы мне ни денег, ни приключения. В Тернополе мы познакомились с местными рэперами, гуляли с девушками. Но когда я увидел в газете статью о своем исчезновении, тут же побежал на вокзал за обратными билетами.

В школе учился без особых проблем – со всеми дружил, защищал ребят, которых обижали старшеклассники. Поначалу я учился в школе совсем рядом с квартирой дедушки, возле театра имени Франко. Можно было выйти за десять минут до звонка и прийти вовремя.

Но в шестом классе по совету Богдана Сильвестровича перевелся в Киевскую детскую академию искусств. В программу академии входили и общеобразовательные, и специальные предметы – актерское мастерство, сценическая речь, пластика, гимнастика, танец.

Было интересно, хотя нагрузка немалая: учились до шести вечера, и ездить приходилось далеко, вставал чуть не в шесть утра. Но я справлялся. Недавно встречались всем классом – и оказалось, что лишь единицы выбрали актерскую стезю, у остальных совсем другая жизнь. Я оказался как раз одним из этих немногих. Но это и неудивительно, у меня вся семья театральная – родители и дедушка – актеры, а бабушка, Лариса Семеновна, – балерина. Она служила балериной во Львовском оперном театре и в Киевском.

Я был театральным, «закулисным» ребенком, смотрел все дедушкины спектакли по многу раз. Только «Король Лир» не решился пересматривать – настолько он был тяжелым эмоционально. А когда первый раз смотрел «Энеиду», поверил, что на сцене бушует настоящий пожар. Дым, красный свет, все орут, суетятся! Я рыдал, меня успокаивала помощник режиссера – объясняла, что это не взаправду. Вообще я был наивным ребенком. Помню, спрашивал дедушку, сколько же актеров нужно, если их убивают почти в каждом фильме.

Впервые я вышел на сцену в пьесе «Сни за Кобзарем». Дедушка играл Тараса Шевченко, а я – его же в детстве. Меня поднимали на руки, и я декламировал стихи Шевченко. Потом я сыграл в постановке «Мастера и Маргариты» – мальчика, которого Маргарита напугала, когда била стекла в «доме литераторов». До сих пор помню свои реплики наизусть: «Мамо, де ти, я боюся!» Маргарита отвечает: «Не бійся, мій маленький, це хлопчики шибки б’ють».

– А, я знаю, це Ситник, у нього є рогатка!

– Так, це він.

– А ти де, тьотю?

– А мене нема, я тобі снюся.

– А, ну снися, снися, – и уходил со сцены.

После премьеры Бенюк и Хостикоев угощали меня мороженым.

В спектакле «Сміх і сльози Дон Кіхота» дедушка должен был играть Рыцаря печального образа, а я его маленького оруженосца – Андреса. Однако Богдан Сильвестрович резко разошелся с режиссером Василием Сечиным в трактовке образа идальго, и Сечин взял на роль другого актера. А я остался.

У меня была довольно большая роль, Андрес появлялся на сцене на протяжении всего спектакля, меня там даже били. То есть не меня, конечно, лупили по сцене рядом со мной, но однажды актер случайно попал мне по заднице. Я заплакал по­-настоящему, а меня потом хвалили «за натуральность игры».

Еще одна моя роль связана… со вкусом пепси-­колы. На гастроли приезжал Ленком, они давали спектакли в киевском Театре оперетты. В постановке участвовали Збруев, Абдулов и Караченцов. А маленького актера они с собой из Москвы не привезли, тот заболел. Поэтому взяли меня. Не помню, как называлась пьеса, зато помню, что сидел у кого­то на руках и ел суп – а вместо супа в тарелку наливали сок или пепси-­колу.

Поначалу я ужасно волновался, выходя на сцену. Но быстро привык, и театральная жизнь меня затянула. Мама хотела, чтобы я изучал языки или стал стоматологом – наверное, ради надежного заработка. Но ее идеи мне не нравились, тем более что я не выношу даже вида крови.

После детской академии искусств поступил вначале в Институт культуры и искусств, год проучился на диктора­-телеведущего – и перевелся в Национальный университет кино, театра и телевидения имени Карпенко­-Карого на курс Евгении Александровны Гулякиной.

 

Посмотреть эту публикацию в Instagram

 

Публикация от Dmytro Stupka (@stupka777)

А когда дедушка открыл свой курс совместно с Валентином Никитичем Козьменко-­Делинде, я перешел туда. Знаю Делинде с детства, участвовал в его спектаклях, так что учеба ладилась. Курс был на базе театра имени Франко. Дедушка возил весь курс встречаться с Олегом Табаковым во МХАТ; нас, студентов, принимал в своем загородном доме Кшиштоф Занусси…

Театр – по-­прежнему мой родной дом, но все­-таки интереснее работать в кино. Кино позволяет усовершенствовать роль, сделать несколько дублей. А кроме того, это невероятно захватывающе – участвовать в крупнобюджетных фильмах, видеть, как действует весь огромный съемочный механизм – техника, спецэффекты, каскадеры… Скучаю по кино.