Виктория из “НеАнгелов” рассказала, почему до сих пор не замужем

Ваше увлечение макияжем наверняка связано с тем, что вы хорошо рисовали с раннего детства?

Однозначно, да! Причем я отчетливо помню тот момент, когда осознала свою тягу к рисованию. Мне было, наверное, лет шесть. Мы с бабушкой стояли на кухне, и мне захотелось запечатлеть момент — под руку попался клочок тетрадного листа, и я начала рисовать. Помню это, как сейчас. Родители были в восторге, особенно хорошо мне дались черты лица бабушки. Долго не раздумывая, папа практически на следующий же день отвел меня в художественно-­образовательный кружок при Доме пионеров.

Параллельно с обучением рисованию, около пяти лет я училась игре на фортепиано — в музыкальной семье это было неизбежно. Но, откровенно говоря, на тот момент заниматься живописью мне нравилось больше. Тогда как раз только появились гелевые ручки, и я увлеклась графикой. Меня всегда привлекали детали, своеобразная мелкая техника.

Каждый раз я придумывала и привносила что­то свое: например, вырезала кусочки обоев и подклеивала их на картину. Однажды я сделала работу, где из кусочков обоев смастерила горы (в разных оттенках коричневого) и море, а в деталях прорисовала пляж с играющими детьми и в море — плывущих людей: кто­то на круге, кто­то — на матрасе…

В 9‑м или 10‑м классе кто­-то из ребят в нашем кружке начал рисовать картину «Тайная вечеря», но по каким­то причинам бросил. Преподаватель сказал, что именно мне нужно ее закончить. Сейчас я понимаю, что это не было случайностью, ведь я — очень верующий человек, и верю, что такое задание было знаком свыше. Вера играет в моей жизни одну из главных ролей, в том числе и в знакомстве с Юрием Никитиным.

А дело было так. Когда я переехала в Киев, мне было всего девятнадцать лет. Практически одна в незнакомом городе, вся моя поддержка и прежнее окружение остались в Харькове. Я начала работать с продюсером Александром Яременко, и сразу же стала участницей телепроекта «Шанс». Когда на конкурсе произошла неприятная ситуация, от которой зависело мое дальнейшее пребывание на проекте, мне морально было очень тяжело.

Я не понимала, что делать, а нужно было принять ответственное решение. Я пошла в храм. И в церковной лавке спросила: «Какому святому Вы бы посоветовали помолиться в сложной жизненной ситуации и какую икону купить?» Работавшая там женщина, не раздумывая, ответила: «Конечно же, икону «Святой Троицы»». Я прислушалась, сразу положила икону в сумку и носила ее с собой каждый день.

Несколько дней спустя мне неожиданно позвонили из офиса Никитина и пригласили на встречу. Первое, что я увидела, войдя в кабинет Юрия, была икона «Троица» размером во всю стену. Я сразу показала ему свою, и продюсер был поражен не меньше меня.

Сейчас я по­прежнему очень люблю ходить в Киево-­Печерскую Лавру, захожу в церкви в тех городах, куда мы приезжаем с концертами. В священных местах я чувствую себя счастливой, мне хочется находиться в этой атмосфере, прислушиваться к своей душе. Для того чтобы не просто слушать, но и слышать себя, я прошла определенный путь, и сейчас счастлива, что это понимание и осознание не покидает меня ни на секунду.

Как получилось, что вы все­-таки оказались в Киеве, стали заниматься музыкой, хотя были увлечены живописью гораздо больше?

К моменту поступления в училище при Художественно-­промышленном институте в Харькове я уже успела сделать одну попытку стать певицей. В 10‑м классе я поехала в сопровождении сестры в Москву к продюсеру, который уверял, что возьмется за мою карьеру. Но, как выяснилось позднее, продюсер искал не певицу, а женщину для себя. Я была еще ребенком, пятнадцать лет, совсем ничего не понимала.

Сейчас смутно помню, как он еще и имел наглость делать мне замечания, что я неправильно одета. Теперь понятно, почему этот момент волновал его больше, чем мои вокальные данные.

Вернувшись в Харьков, мы получили ответ из Москвы, что я, по понятным причинам, не подхожу. Так моя мечта о музыке отодвинулась еще дальше, поэтому я решила попробовать себя в живописи и поступить в училище при Художественно­промышленном институте в Харькове.

Тогда я еще не представляла, что мечты будут рушиться одна за другой. На одном из вступительных экзаменов мне нужно было нарисовать несколько бутылок, и я не справилась. И этот «провал» обернулся для меня не очередной неудачей, а просто сильнейшим стрессом.

Я отодвинула мечты об учебе на второй план, самым удачным решением тогда показалось найти работу. Начала ходить по магазинам и предлагать услугу «вышивка по рисунку на готовой одежде». Вначале я наносила на ткань рисунок, а затем сама же вышивала. Но где­то в глубине души понимала, что все равно стоит получить образование, ведь в будущем без него никуда.

На семейном совете было решено, что я должна поступать в Харьковскую государственную академию культуры, где преподавал папа и где уже училась сестра. Я поступила на факультет информационной деятельности, но, вы же понимаете, это было скорее от безысходности: я прекрасно понимала, насколько это далеко от музыки и еще дальше от живописи. Поэтому на занятиях я в основном предавалась мечтам о том, что когда-­нибудь все­-таки стану певицей.

Сидя в аудитории, рисовала на листе бумаги себя с микрофоном на сцене, а на переменах пела! Несколько лет спустя, когда я уже стала участницей группы «НЕАНГЕЛЫ», мои однокурсницы напомнили, как все выходили куда­то прогуляться на перемене, а я оставалась в аудитории и пела.

Проучилась я в Харькове два с половиной года, а когда переехала в Киев, заканчивала учебу в Киевском национальном университете культуры и искусств, только по другой специальности — менеджер индустрии досуга, рекреационных ресурсов и технологий. С таким образованием я могла бы организовывать, например, свадьбы.

В столице начала работать с продюсером Александром Яременко. Хотя изначально прошла у него кастинг на участие в группе, всегда хотела выступать только сольно. Мне придумали псевдоним Кайра, и под этим именем я приняла участие в телепроекте «Шанс» — продюсер уверил, что после этого этапа нам будет проще снять клип.