Анастасия Приходько о муже: «Это единственный мужчина, который от меня ушел”

Итак, в десять лет мне пришлось стать самостоятельной. Ездить одной в музыкальную школу, за четырнадцать остановок от дома, а потом еще идти через огромный заброшенный парк. В этом парке не раз случались убийства, фонари там горели только на некоторых аллеях, поэтому, чтобы вечером дойти до троллейбусной остановки, мне обязательно нужно было найти компанию. Иногда компания не находилась, и приходилось ехать на трамвае – там остановка была ближе, но потом все равно предстояла пересадка на троллейбус.

Почему же вас не сопровождал брат? Старший брат для девочки – это защитник и обычно идеал во всех отношениях.

А мы тогда были в ужасных отношениях, как кошка с собакой. У нас разница в два года и три класса музыкалки, поэтому расписание у нас часто было разное, но ездили мы поодиночке не поэтому, а потому, что не хотели видеть друг друга. Он часто ездил на трамвае, а я на троллейбусе, чтобы не пересекаться. Он совсем на меня не похож, во многом мы полные противоположности.

В своем классе я тоже мало с кем общалась. Может, были две девочки, с которыми я дружила. Наверное, я была не похожа на большинство детей, всегда искала друзей вне привычного круг общения. Я обладаю удивительным свойством – могу по лицу, манере, повадкам, стрижке понять, мой это человек или нет.

Рядом с музыкальной школой имени Лысенко находится художественная школа. Мне безумно нравилось наблюдать за тем, как работают художники, вот с ними я и дружила. А на втором этаже нашей школы – хореографическое училище. Если отойти подальше во двор, можно было увидеть, как балерины танцуют. Лет в пять или шесть бабушка приводила меня туда на просмотр, помню, как я растягивалась перед показом. Но мне сказали, что балетного будущего у меня нет. Балеринам я завидовала.

Боялась ли я своей внезапно возникшей самостоятельности? Нет, я почему­-то была к ней готова. Меня никто не контролировал, я могла делать все, что хотела, в пределах разумного. Например, в тринадцать лет вместо занятий могла сесть на электричку и укатить в Умань или Чернигов. Главное – вернуться домой вовремя, чтобы не пугать домашних. И, само собой, у меня были обязанности – что­-то убрать, приготовить.

Я была ответственной, честной, старалась не делать глупостей. Училась всему на улице. Пришлось столкнуться с предательством, обидами, ложью. В школе, как всегда, дети делились на социальные группы: кто круче, тот и лучше. Многие общались друг с другом только ради выгоды. Насмехались над теми, кто победнее.

Помню, как друг подарил мне свой старый кассетный плеер. Я мечтала о плеере, а мама в тот момент не могла мне его купить. И как же это было неприятно, когда мои одноклассники начали насмехаться над этим старым плеером и показывать свои, новомодные. Я очень хорошо помню этот момент до сих пор, хотя прошло уже столько лет! И это воспоминание помогает мне в жизни. Я никогда не стану показывать людям с низким социальным статусом, что я выше их. Я одинаково уважаю всех.

В семье были финансовые трудности? Я читала, что вам пришлось работать уборщицей.

Поначалу, первые пять­шесть лет после смерти деда, все было, как в обычной семье: мы не роскошествовали, но и не бедствовали. Как говорили дома, еще сохранялось «дедово дыхание».

Мама дарила мне кукол Барби, платья, новый плеер в конце концов тоже купила. На свой первый дешевенький мобильный телефон я заработала сама, а потом мама приобрела себе и мне две одинаковые мобильные «раскладушки». В общем, я была обычным ребенком, который получает то, о чем мечтает, но не сразу, а со временем – например, на день рождения или Новый год.

когда мне было 16-ть, случилось несчастье. Мама попала в аварию, и вся наша жизнь разлетелась как карточный домик

Но когда мне было шестнадцать, случилось несчастье. Мама попала в аварию, и вся наша жизнь разлетелась как карточный домик. Машина, в которой находилась мама, перевернулась и вылетела в кювет. Мама получила значительные травмы позвоночника, бедра, руки, сотрясение мозга. Она чудом осталась жива, и ей пришлось перенести множество операций, причем последняя была всего лишь три года назад.

Мама лежала в больнице, а кто-­то должен был зарабатывать деньги. И я пошла работать. Нашла в газете с бесплатными объявлениями вакансию официантки. В то время я училась на первом курсе в музыкальном училище имени Глиэра и параллельно в девятом классе школы, где осваивала уже только общеобразовательную программу.

Первые полгода мне пришлось прогуливать все занятия, потому что на ночную смену меня, несовершеннолетнюю девочку, не брали по закону. Работала каждый день, без выходных, после смены еще и убирала в зале – это входило в мои обязанности, ресторан был маленький, уборщицу там не держали.

Вечером, возвращаясь домой, я ухаживала за мамой. После сложного множественного перелома руки ей требовалась реабилитация: нервы были повреждены, мышцы атрофировались. Врачи показали мне, как делать специальную гимнастику, и предупредили, что на восстановление потребуется не менее двух лет. На руке стоял аппарат Илизарова, поэтому каждую ранку надо было промыть от гноя, а потом мы занимались гимнастикой: поднимали каждый палец, отрабатывали мелкую моторику, разрабатывали кисть.

Как следствие, к концу первого семестра я оказалась не аттестована по двенадцати предметам. Но я все сдала. Ночами писала конспекты, ходила в музыкалку слушать оперу «Тарас Бульба», которую мои однокурсники изучали весь первый семестр. В итоге я получила трояки по всем предметам, но главное – проходной балл!