9 июня телеведущая и общественный деятель Слава Фролова отмечает день рождения.
В интервью “Каравану историй” она рассказала, как “отбросы общества” из одесских трущоб сформировали ее сильный характер. И как дети изменили ее саму.
У меня было колоритное детство: богемность и шик моего окружения на фоне нищеты одесских трущоб и их обитателей. По соседству, за фанерной стеной, жили алкаши, матерившиеся трехэтажным матом. У них собирались карманники, форточники и прочие ребята в характерных татуировках по всему телу. Поножовщина, драки, страшные лица, откидные ножички – визитная карточка нашего двора.
Эти ребята дарили мне конфеты, говорили со мной «за жизнь», относились бережно, хотя периодически у нас что-то тырили, но потом приносили гостинцы или делали что-то полезное для нашего быта. И я научилась их не бояться, хотя долгое время у меня внутри все холодело, когда со мной заговаривал жутким голосом громила в шрамах.
Своим характером, умением держать язык за зубами, держать слово, не выдавать своих, быть благодарной за добро – данными качествами я обязана именно этим, как принято говорить, «отбросам общества» и их кодексу. Я нисколько не уменьшаю криминальной вины этих людей перед социумом, но у всего есть обратная сторона.
Вообще говоря, я была беспокойным ребенком, любознательным, непокорным, со своим видением мира и обостренным чувством справедливости, с ощущением, что я пришла в этот мир не просто так. Я планировала увековечить себя в искусстве, мечтала стать скульптором и готовилась к бессмертию.
Конечно, я сильно изменилась с тех пор, но люблю вспоминать свой удивительный двор – с интеллигентами и пролетариями, элитную школу, в которой была на положении социального льготника, художественную школу… И прекрасную Одессу, на фоне которой весь этот кипиш и происходил.
Я абсолютная одесситка. Я это чувствую, я это декларирую, этим горжусь, а иногда за этим прячусь. Признание своего происхождения, своих корней, своей земли – источник энергии для любого человека. Одесситам повезло, у нас в «базовой комплектации» есть столь мощный позитивный заряд. Нам не надо воспитывать в себе любовь к своей земле, она рождается вместе снами. Наша земля любима и щедра. Как говорят, «намоленное место», где твои молитвы лучше слышны адресату.
Все одесситы – люди с обостренным чувством юмора, тягой к гедонизму, вкусной еде, легкой небрежности и понтам, отсутствию авторитетов, любители жизни на широкую ногу и на полную катушку. Я не исключение.
Когда вы отдыхаете в уличном кафе Горсада, под цветущей акацией, жуете свою рыбку «фиш» или биточек из тюльки, а за соседним столиком сидят Миша Жванецкий, Борис Барский, Жора Делиев, Кира Муратова или Миша Рева, невольно приходит ощущение, шо, мама дорогая, вы таки уже в раю и, да, вам невероятно начало везти.
Как складывались ваши отношения с родителями?
Непросто складывались. У меня прекрасные родители, но одна беда, постигшая все их поколение, – это совдеповское неведение. Тот самый случай, когда вырванный из контекста марксистский принцип «бытие определяет сознание» рулил в советских семьях.
Времени на воспитание не было, здоровья и широкого кругозора не хватало. Отголоски войны и трагедий, через которые прошло поколение их родителей, а также идеализация подлецов, вера в Сбербанк, неумение расслабляться, загнанность, страх перед общественным мнением, прошлым, будущим и системой давали о себе знать. Зачастую подзатыльниками и пинками.
Воспитывал меня весь мир: мама, папа, дворовые алкаши, старенькая соседка-интеллигентка, улица, подворотня, пионерлагерь, школа, советское кино, художка, друзья, море и красота города, в котором я жила и который любила рассматривать по дороге домой.
Я была очень сложным ребенком, система меня просто исторгала. Любопытно, что основной конфликт у меня был со взрослыми, тогда как с детьми и подростками я отлично ладила, хотя должно было быть наоборот.
Мой социальный статус, по идее, не мог привлекать приятелей, а, напротив, должен был провоцировать в них детскую жестокость. Но я поняла, что дело не в статусе, а в умении принимать себя такой, какая ты есть, и плевать на клеймо. Это как с возрастом: если тебе шестьдесят и ты чувствуешь себя стариком, то все, ты за чертой жизни, но если тебе шестьдесят и ты понимаешь, что твоя жизнь только начинается, значит, так и есть, и никто не усомнится в этом.
Общество не «бьет» тех, кто не допускает этого даже в мыслях. Взрослым была непонятна моя независимость. Когда человек, при всех признаках отщепенца, ведет себя как король на именинах, это вызывает сбой в системе. Я должна была ощущать себя убогой, а чувствовала живой и полной сил бунтаркой. На родителей очень давили, из школы звонили чуть ли не каждый день, мама ужасно нервничала, что, безусловно, отражалось на мне.
Сейчас мы с ней вспоминаем это со смехом, а тогда было непросто. Я счастлива, что у меня еще есть возможность отблагодарить маму за все, что ей пришлось пережить. А папа, к сожалению, ушел из жизни очень рано, когда ему было всего сорок шесть лет. Говорили, он получил дозу облучения во время работы на судне, обслуживающем космические корабли.
Папа часто уходил в рейсы на долгие месяцы, и его появление всегда превращалось в большой праздник, с подарками и весельем. Папа был жизнерадостным человеком, с невероятным чувством юмора. Любил подшучивать над приятелями и рисовал потрясающие шаржи в одну линию. Когда мама с папой расстались, я этого почти не заметила. Его визиты были все такими же редкими и такими же спецэффектными. Но появилось что-то невидимое, что понемногу нас отдалило: папа грустнел от встречи к встрече, а может, это я взрослела, но в какой-то момент вдруг увидела его потухшим. Думаю, болезнь к тому времени дала о себе знать.
А потом, в один момент, наша с ним душевная связь оборвалась, как отрезали. Это было связано с поездкой к нему в гости в другой город. После нее я почувствовала нечто странное, чего никогда раньше не испытывала к людям, близким или случайным, – равнодушие. Тотальное равнодушие. Я еще долго не понимала, что это такое, – просто перестала о нем вспоминать, думать, ждать его. Наши встречи стали для меня попусту занимающими время. Я забывала о его подарках и вспоминала, только когда на них натыкалась. Мне было лень ему писать, а мама настаивала, и это очень раздражало, так как во мне много рацио – я всегда в тупике, если сталкиваюсь с бессмыслицей.
Это не было злостью или обидой – лишь зияющая пустота и полный паралич всех чувств и эмоций в адрес отца.
Позже, с возрастом и опытом, я смогла понять папу. Спохватываться было уже поздно: я не успела сказать, как люблю его. Но у меня есть сестра по папе. Любить ее – чудесный шанс быть им услышанной и поблагодарить за все, что он смог и успел для меня сделать.
У людей, достигших многого в профессиональной сфере, нередко есть печальный детский опыт, связанный с необходимостью соответствовать родительским требованиям, завоевывать их любовь достижениями. У вас тоже так было?
Нет. Я неформал, антиконформист, художник, фантазер. Из меня нельзя было выбить ничего, что хотела бы не только мама, но и все остальные, пока я сама этим не вдохновлюсь. Ко мне регулярно применяли термин «неуправляемая».
Мама по профессии экономист, человек системный, любит порядок, четкость и гарантии, не любит мечтать и рисковать. В этом я полная противоположность. Не знаю, что лучше. Но мне иногда не хватает системности.
Главное мамино педагогическое достижение в том, что она научилась мне доверять. Когда мне было лет шестнадцать, в стране происходил настоящий хардкор 90-х, в Одессе вырос уровень преступности, а детей моего поколения захлестнула тяжелая наркотическая волна. И вдруг мама открыла «железный занавес» и выпустила меня в мир.
Я до сих пор не знаю, как она решилась на такое, но третий закон Ньютона – «сила действия равна силе противодействия» – видимо, работает и в психологии. Как только исчезло давление, пропал смысл борьбы, и можно было стать самой собой. Я так и не научилась курить, пить, не попробовала наркотики, а вы понимаете, что в артистической студенческой среде чего только не было.
Мне позволяли оставаться у друзей на ночь, но с условием – поставить маму в известность. Все ужасно завидовали моей свободе, и, признаться, я этим очень гордилась. Это доверие сохранилось и по сей день. Думаю, именно благодаря этому я стала потихоньку шагать в гору.
Я очень рано начала работать – в шестнадцать лет попала на телевидение. Можно сказать, что нужда научила меня самостоятельности раньше срока, но я все же склонна приписывать свою деловитость любознательности и непоседливости. Деньги никогда не были для меня целью – я работала, скорее говоря, чтобы занять ум, развиваться, знакомиться с интересными людьми, получать опыт, меняться, ну и в комплексе с этим – жить лучше.
Вы не представляете, что значит чувствовать себя ребенком, зарабатывающим деньги, в стране, где еще вчера работающие дети были пугающим и диким символом загнивающего Запада, империализма, эксплуатирующего детский труд. А потом – осваивать новые профессии, которые казались не просто недоступными, а мифическими.
Я из тех людей, кому чужды любые формы соперничества, конкуренция. В основе желания кому-то что-то доказывать лежит грех тщеславия. К счастью, в списке моих грехов этот отсутствует. Мне неинтересно то, что нужно всем, я равнодушна к мейнстриму, избегаю туристических троп, всеми желанных пьедесталов и красных дорожек.
Это не значит, что я там не бываю, просто не тяготею к этому. Скорее, выбираю непопулярные пути, и через какое-то время они становятся популярными. Смело иду в непроходимые чащи и на целину, начинаю с нуля и заряжаю дело долголетием и успехом. И хотя меня не назовешь человеком без амбиций, все же больше нравится сосредоточиваться на деле. Если делом я увлечена, то и амбиции никогда не страдают.
Чем была для вас работа на телевидении? Можно ли сказать, что телевидение вас очаровало, как некий волшебный мир, другое измерение?
Безусловно, это была возможность оказаться в совершенно другом, удивительном мире. Представьте: только что развалилась страна, вокруг хаос, у людей – никаких перспектив. И тут я попадаю на телевидение (это было творческое объединение «Смотри TV»). Меня пригласили в программу по изобразительному искусству, но что-то не сложилось, к работе я так и не приступила. Однако все, что там происходило, меня околдовало. Пару месяцев я каждый день приходила, как завороженная, в студию, всем помогала. Научилась монтировать сюжеты, работать журналистом, писать сценарии передач.
Мы работали на территории Одесской киностудии, которая тогда простаивала, и коллектив наполовину состоял из «осиротевших» киношников.
Снимая новости, мы ждали «света», то есть когда солнце окажется в нужной для оператора точке небосвода. Сейчас невозможно себе такое представить.
Мы стояли у истоков нового телевидения. Этим ощущением было пронизано все. Прекрасные воспоминания, чудесные люди, каждый по-своему уникален и талантлив. А окружающие меня люди – самое ценное.
Через несколько месяцев такого «волонтерства» меня позвали в бухгалтерию и выдали первую зарплату. Никогда не забуду этого момента. Чуть не расплакалась. Вот так меня и приняли на работу.
В то время трудовые книжки и прочие системные ритуалы игнорировались, в развалившейся стране всем было наплевать на процедурный вопрос. Мою фамилию никто не знал: Слава – и Слава. А когда решили начислить зарплату, спросили у приятеля, который меня туда пригласил. Он возьми да и скажи: «Капитошкина». Так что первую зарплату я получила как Капитошкина Слава.
Когда, годы спустя, у меня брали первые интервью, я без колебаний говорила, что телевидение для меня наркотик. Сейчас многое изменилось. Время творческих объединений и авторского телевидения прошло. Искренность, индивидуальность, уникальность растворились, и я уже не могу сказать о телевидении того, что говорила раньше. Но я по-прежнему люблю свою работу, считаю, что мне повезло с проектом, где могу быть собой, чувствовать себя органично и жить историями наших участников.
В последние двадцать лет я активно развивалась в разных сферах – радио и телевидение, организация, арт-проекты. Все происходило достаточно органично и часто параллельно.
Я прислушиваюсь к себе, стараюсь не игнорировать знаки судьбы. Соглашаюсь только на такую работу, которая удовлетворяет какие-то мои потребности – эмоциональные, духовные, образовательные, финансовые или все вместе. Генерирую много разной деятельности сама.
У меня нет визитных карточек, нет собственного кабинета в нашем офисе, мой кабинет – это мир, в котором я живу и по которому путешествую. Все освоенные мною профессии, как и все полученное образование, работают на то, чем я с увлечением занимаюсь в данное время.
Вы долго были судьей проекта «Україна має талант» на СТБ для взрослых и в детском проекте. Что сложнее, что интереснее?
Конечно, взрослым проще сказать «нет». Они рассудительнее и готовы воспринимать критику. Общение с детьми – тонкая материя, их надо любить, даже критикуя.
Проект, в котором столько талантливых детей, вызывает восторг и умиление. Можно сказать, что детский сезон в чем-то уступает взрослому, а взрослый – детскому, но между ними для меня нет большого разрыва, они просто с разной эмоциональной окраской. Я смотрю на каждого нашего участника и его талант как на проявление природы. Мне интересно, как человек с ним справляется, будь то маленький или взрослый.
Например, двухлетняя девочка, перечисляющая по памяти столицы, чувствует себя на сцене прекрасно, в отличие от 10–15-летних ребят. Она не понимает, что происходит, ей просто весело. Вокруг огоньки, все улыбаются и машут. Ей хорошо, а нам с вами – еще лучше.
Детям постарше – сложнее, но тут тоже многое зависит от психики, опыта и подготовки. К примеру, к нам приходят дети из цирковых студий, для них зал, публика и камеры – допинг, который только укрепляет и подстегивает.
Дети, не имеющие опыта и привычки к пристальному вниманию, конечно, волнуются и испытывают определенную тревогу. Это сразу бросается в глаза, и мы стараемся их поддержать.
Вся система нашей жизни построена на конкуренции. Но мне нравится принцип «быть лучшим в своем деле», а не «лучшим среди других», то есть не конкурировать, а совершенствоваться и расти, быть неподражаемым и уникальным.
Думаю, слоган «незаменимых нет» задал неправильный вектор современной конкуренции. Но, что касается шоу-проектов, спортивных соревнований, викторин и эстафет, тут все честно: человек принял решение помериться силами, показать себя, вступить в борьбу за главный приз.
Ключевое – добрая воля и стремление к победе. Так что, если ребенок сам просится в бой, не вижу смысла его останавливать. Но если ребенка заставляют или подкупают айпадами, это нечестно, и я сочувствую таким детям.
В соцсетях все обсуждали видео с обиженной девочкой, которая в слезах обещала отцу уехать в Африку, чтобы ее там съели крокодилы, и уже искала в шкафу подходящую для путешествия одежду. Некоторые люди сочли ее поведение детским актерством и манипуляцией, а другие – искренним горем, даже стали упрекать смеющегося отца за бездушие и глупость. На чьей вы были стороне? Как вам кажется, артистичность и умение манипулировать – это связанные вещи?
Да ни на чьей. Просто посмеялась от души. У меня двое детей, и они по очереди тоже то «уезжают», то «возвращаются».
Меня реакция папы вообще не потревожила. Я, например, своим даже бутерброды «в дорогу» собираю. Кажется, мужчина пытался аргументированно отговорить дочку. У девочки развита речь, фантазия и мышление. Прекрасная семья, на мой взгляд.
Управление эмоциями зрителей – это, безусловно, манипуляция, но нельзя смешивать зерна и плевелы. Актерское мастерство – это искусство, бытовая манипуляция – хитрость.
В качестве судьи талант-шоу мне иногда приходилось сталкиваться с неприятными попытками манипуляций. Например, я уважаю желание участника выступить в память об ушедшем близком человеке или посвятить свой номер родным. Но звучит очень фальшиво, если конкурсант навязчиво повторяет: «Хочу напомнить, что я выступал в память о моем погибшем друге, надеюсь, вы это учтете». Как пенопластом по стеклу!
Ну а дети – манипуляторы от природы, так они исследуют мир и его эластичность. Дальше все зависит от комплексов ребенка: больше комплексов – больше манипуляций. Первыми попадают под удар родители, потом – близкое окружение. Мы, судьи, для них чужие, поэтому я даже не могу припомнить, чтобы кто-то схитрил или надавил на жалость. Случалось, клянчили позитивное решение, но честно и прямо.
Если видим перекосы в воспитании, можем сделать замечание: «Ох и балованная же ты, кто же тебя такой воспитал?» Но с такой интонацией, чтобы ребенок заливался смехом, а родитель мотал на ус. Однако лучше всех слов за нас говорит сама передача. Когда нормальный человек видит себя со стороны (а такая возможность выпадает не каждый день), он делает выводы.
Поэтому я верю, что наш проект несет в себе большой педагогический потенциал, помогающий некоторым родителям что-то переосмыслить, сделать жизнь своей семьи и детей лучше. А дети получают незабываемый опыт.
Видите ли вы своих детей, Серафиму и Марка, в талант-шоу?
Мои дети, как и любые другие, талантливы и любознательны. Но я их на сцене нашего проекта не вижу. Во-первых, подписан контракт, в котором указано, что я не имею права просматривать в рамках проекта своих родственников. А во-вторых, Марик у нас противник любых конкурсов и экзаменов. Считает это мучительным и унизительным процессом. А еще он интроверт и не любит публику, зрителей, внимание. Это его напрягает, поэтому он любит сидеть дома и пореже из него выходить. С другой стороны, у него развиты уникальные способности: нестандартное мышление, творческое видение, фантазия, дизайн, архитектура. Рисует, сочиняет, занимается анимацией. Он любит философствовать. Мне с Марком интересно, и я горжусь его необычными талантами, способностями.
Фимочка, напротив, любит внимание и уже выступала на большой уличной сцене на празднике в День Земли. Она и поет, и танцует, и рисует, тут и ролики, и шарики, но пока нет одного такого таланта, с которым она могла бы выйти к широкому зрителю.
Серафима – человек-праздник, океан любви. Но не думайте, что у нее нет характера. Стоит чему-то пойти не так, как она спланировала, – все, прячься! Если сын – «кинг оф драма», то дочка – оптимист. Они дополняют друг друга, создавая для меня целостную картину мира.
Разница между ними – семь лет. Когда на свет появился Марк, я знала в разы меньше, чем ныне. Совершала ошибки. Теперь мой жизненный опыт и интерес к психологии служат ресурсом.
У Марка сейчас непростой тинейджерский возраст. Подозреваю, дальше будет еще сложнее. Но каждый раз, когда происходит что-то, на мой – родительский – взгляд, из ряда вон выходящее, пытаюсь поставить себя на место сына. Становится немного легче.
Иногда пугает моя собственная недостаточная вера в него. Бывает, думаю: как же ты окончишь школу, найдешь работу, будешь жить дальше? И очень радует – моя уверенность, что у него все будет очень хорошо и еще круче, чем можно себе представить. Стараюсь привести в баланс собственные «верю – не верю».
Когда совсем тяжело и не хочется наделать глупостей, обращаюсь к психологам, консультантам по педагогике, книгам. К примеру, Светлана Ройз, известный украинский семейный психолог, помогает мне с поиском ответов на сложные вопросы. Акцентирую: помогает с поиском ответов, а не решает за меня мои вопросы. Любые знания – это материал, а что вы из него выкроите, зависит только от вас.
Я не следую слепо всему, что написано в книгах или сказано специалистами. Внимательно слушаю, размышляю и принимаю такие решения, какие, как мне кажется, подходят моей семье. К слову, не всегда правильные, но это нормальный процесс накопления опыта. Иногда полезно послушать или почитать два противоположных мнения об одной и той же ситуации, чтобы иметь объемное представление о вопросе.
Чем сложнее ваш ребенок, тем упорнее надо работать над собой. Но нам же лень себя менять (работа неприятная), легче пнуть ребенка, обвинив его в полной несостоятельности, а иногда и вообще вычеркнув из своей жизни как не способного ни на что. Дети – это наши зеркала. И я благодарна своим детям: они помогают мне становиться лучше. Не будь их, как бы я могла посмотреть на себя со стороны и узнать о своих собственных страхах и некрасивостях?
Время от времени приходится детей наказывать, но только после того, как мы вместе утверждаем свод правил, как, собственно, и само наказание. К примеру, если Марк плохо сделает домашнее задание, то временно лишится своего айпада, а Фимуля, если не будет слушаться в бассейне и соблюдать правила безопасности, должна будет выйти из воды. Дальше они делают выбор и несут за него ответственность сами.
Над детьми не трясусь. Я не тревожная мать. Будучи по природе оптимистом, не драматизирую. Не люблю нытье. Помните притчу о глупой Эльзе? Она рыдала в погребе, представляя себе, что, когда у нее будут дети, они придут в этот погреб и вон та кирка упадет с верхней полки и убьет несчастное дитя. Смысл этой притчи мне понятен с детства, поэтому я не проецирую на себя то, что еще не стряслось, и радуюсь тому, что уже имею.
Благодаря своей маме, которая вовремя дала мне свободу, я понимаю, как она важна для детей. Расцениваю это как родительский подвиг. Надеюсь, и мои дети будут свободны от моих навязчивых страхов за их будущее. Справлюсь ли – жизнь покажет.
Хотя я много работаю и, наверное, уделяю детям меньше времени, чем следовало бы, я себя за это не грызу. Раньше, до рождения Фимочки, иногда испытывала чувство вины перед Марком. Но сейчас знаю, что не стоит подменять общение формальным «присутствием». Мое общение с детьми должно быть не количественным, а качественным. Я хочу слышать своих детей и хочу, чтобы дети слышали меня. Звучит красиво и легко, но на практике над этим надо хорошенько поработать.
Если ребенок хочет играть со мной, а я устала или не хочу, то так и говорю. Более того, учу своих детей не заставлять других играть с ними против их воли и самим не поддаваться давлению, если игра не нравится.
Но также объясняю, что, помимо игры, есть обязательства, или, как мы говорим детям, «слово». Слово держать надо, пообещал – сделай. Это я демонстрирую своими поступками. Без родительского примера дети не поймут базовых ценностей.
В общем, мы обычная семья: все время что-то выходит из-под контроля, грохается, не стыкуется и ускользает из-под носа, но все это наполнено любовью, и потому даже самое негативное выглядит оптимистично.
Вы не раз говорили, что стараетесь оберегать детей, прежде всего Марка, от самоощущения «мажора». Удается?
Удается, но не без участия самого Марка. Вести жизнь мажора – не в его характере. Кроме того, мы живем, по «звездным» меркам, весьма скромно. В достатке, но не в роскоши. Я бы сказала так: чтобы сильно испортиться, у нас недостаточно ресурсов.
Марк мечтает заниматься компьютерной анимацией, поэтому все время рисует и не любит, когда его кто-то тревожит. Карманные деньги ему давать бессмысленно: он ими не пользуется. Любит своих киевских школьных друзей, при любой возможности старается проводить с ними время.
Сейчас Марк учится не в Украине и очень скучает по друзьям. Завести новых ему не так просто: во-первых, он предан близким, и тут возникает моральная коллизия, а во-вторых, он от природы замкнут. Даже если люди к нему тяготеют, не факт, что он их подпустит к себе. Как он сам о себе говорит: «Я – одиночка». Мечтает купить дом на колесах и жить в дороге, путешествуя по миру.
Фима еще слишком мала, чтобы разбираться в системе добывания и распределения ресурсов. Просто мы учим ее быть доброй и не жадничать. Как бы странно это ни звучало, но я считаю, что умение ребенка делиться учит его распределению своих собственных благ, а значит, и пониманию общей системы.
Когда мы говорим Фимочке: «Поделись конфеткой со всей семьей», ей очень тяжело. И она начинает размышлять: «У меня одна конфетка – мало. Может, я поделюсь в другой раз, когда у меня их будет больше? Может, мы не будем говорить Марку, что у меня была конфетка?» – и так далее. Мы стараемся убедить ее, что крайне важно делиться с родными даже самым маленьким кусочком, так как мы семья и должны научиться заботиться друг о друге. Дальше ждем ее решения. И наши сердца ликуют, когда Фимуля после самостоятельной работы над собой, оставшись наедине с конфетой, делит ее на всех.
В магазине она, конечно, просит купить ей игрушку. Маркетинг – жестокая вещь, и первое, что стоит при входе, – это конфеты и игрушки. Но всякий раз, когда Фима просит что-то купить, она интересуется: «А є гроші?» Марк тоже умеет делиться с домашними, а еще интересуется, хватит ли у нас средств на покупку. Но, так как он избегает магазинов и прочих социальных систем, то несколько оторван от реальности.
Вы активно занимаетесь благотворительностью. Сына и дочь как-то к этому привлекаете? В одном из рассказов Дины Рубиной есть очень яркий эпизод, связанный с этой темой: мама отдала бедным цыганским детям любимую игрушку сына, потому что хотела научить его делиться и не «дрожать» над вещами, хотя сами они жили более чем скромно. Мальчик рыдал, мама – тоже, пытаясь его утешить, мол, купим еще пожарную машину, заработаем! Как бы вы прокомментировали этот эпизод?
Не читала этот рассказ, не знаю, как развивались дальше события. Но я бы так со своими детьми не поступила. Это унизило бы их достоинство. Дать, а потом отнять – некрасивое проявление силы в отношении слабого. Дети нам доверяют, нельзя лишать их доверия. Добиться, чтобы ребенок осознанно сам отдал, – вот вершина.
Марк и Фима часто откладывают игрушки или вещи, из которых они выросли, для нуждающихся детей. Иногда я предлагала Марку отдать что-то для него ценное, не всегда успешно, но никогда не отбирала. Насилие рождает ненависть.
Благотворительностью же я не занимаюсь. Не люблю это слово. Я просто живу так, как мне нравится и как мне кажется правильным. Считаю, что я получаю в разы больше, чем те, для кого я что-то делаю. Поэтому безгранично благодарна судьбе за шанс сделать что-то полезное. И не люблю об этом рассказывать в медиа. Это то же самое, что рассказать о чистке зубов. Добрые поступки – гигиена души.
Что касается моих публичных социальных проектов, то наиболее популярен «Арт-Пикник» – место, где горожане могут получить или, наоборот, оказать поддержку тем, кто в ней нуждается. Сделать открытие, научиться чему-нибудь новому, выбрать профессию, привести себя в форму, сходить на выставку, концерт, спектакль или в кино под открытым небом, познакомиться со звездами, публичными людьми и успешными в своем деле специалистами, отдохнуть всей семьей… И все это бесплатно. В этом проекте я реализую мечту о здоровом обществе, в котором мы могли бы жить и взаимодействовать, помогая друг другу, разделяя между собой ответственность за все, начиная с чистоты вокруг и заканчивая глобальными изменениями в культуре страны. Масштаб невероятный. Иногда мне трудно поверить, что нам удалось поднять такой проект без помощи государственных структур – только благодаря пожертвованиям людей, разделяющих наши взгляды, и моим друзьям. К примеру, во втором сезоне нас первой поддержала Вера Брежнева. Если бы не она, думаю, мы бы не смогли запуститься и реализовать даже половину задуманного. Были и другие ребята, которые поддерживали проект, не ожидая ничего в ответ, а это мощная энергия для благого дела. Если ты делаешь что-то от сердца, твой вклад послужит людям и вернется сторицей.
Какие события своей жизни вы бы назвали поворотными моментами, когда нужно было сделать выбор, пойти по какой-то дороге и, соответственно, выбрать свою судьбу?
Мне кажется, жизнь меня любит и поэтому всегда держит в тонусе. Дилеммы, ультиматумы, невозможность компромиссов – такой период был в моей жизни. Бывали и провальные решения. Главное – я не мечусь от умных к красивым. Определилась, стала на курс – и вперед. Благодаря этому многие вещи мне удаются.
Это не значит, что я не могу пересмотреть какие-то решения, если в пути понимаю, что процесс пошел не туда. В парусном спорте (это одно из увлечений Славы. – Прим. ред.) шкипер старается «подруливать», а не менять курс, если хочет выйти на финишную прямую не последним.
Я смотрю на жизнь философски, поэтому в тяжелые моменты, вызванные последствиями чужих ошибочных решений или моей собственной глупостью, вспоминаю слова Черчилля: по-настоящему оценить происходящие с нами события можно только по прошествии времени. Оглядываясь, ты понимаешь, насколько важным и даже счастливым моментом было то, что тебе казалось ужасным потрясением.
Сложнее всего принимать решения, которые связаны с интересами других людей. Этим я занимаюсь на СТБ в проекте «Україна має талант. Діти». Все стараюсь хорошенько взвесить, но у судей мало времени – несколько секунд, пара минут. Слава богу, пока я довольна своими решениями.
В моей памяти засела одна экстремальная история, связанная с вашим посещением одесского кладбища. Кажется, там вам пришлось принимать решение мгновенно. Можете рассказать?
Да, история весьма нетривиальна. Как ни странно, она не сыграла в моей жизни глобальной роли. Но благодаря ей я сделала важное открытие: человек до конца себя не знает, пока не столкнется лицом к лицу со смертельной опасностью.
Вы можете о себе думать что угодно: что вы смелый, благородный, смекалистый, спортивный… Или что будете кричать, драться, убегать в случае опасности… Все ерунда: ваше представление о себе и вы сами – две большие разницы. Соединяется это только в минуты как раз вот такой, смертельной опасности.
Спросите себя сейчас: «Оказавшись в ловушке в горах или на плоту посреди океана, смогу ли я убить и съесть своего умирающего друга, зная, что помощи не будет и мы оба не выживем?» Догадываюсь, что вы ответите. Может, даже оскорбитесь вопросом, ведь никто из нормальных людей не станет есть человека, тем более друга, – уж лучше смерть.
Я ответила бы точно так же. До того случая. А теперь у меня есть только один ответ на подобные вопросы: «Я не знаю». Нам неизвестно, кто мы такие, несмотря на весь научный прогресс. По-моему, любопытное открытие.
А история такая. Мне было лет шестнадцать, я училась на первом курсе Грековки (Одесское художественное училище им. Грекова. – Прим. ред.). С друзьями по училищу мы решили провести пленэр на одном из живописнейших кладбищ Одессы. Как у нас говорят, там, где с одной стороны лежат, а с другой – сидят.
Второе кладбище, рядом с городской тюрьмой, довольно-таки многолюдное и посещаемое место. Красивые надгробия, старинные склепы, много чудесных деревьев и цветущих кустарников, работающая церковь. Мы с ребятами сделали уйму этюдов и набросков и к вечеру решили расходиться. Попрощались на центральной дорожке и пошли в разные стороны.
Я почти покинула пределы кладбища, как вдруг заметила очень интересное надгробие. В лучах заката оно просто оживало: приоткрытая дверь, высеченная в полный размер из черного гранита, сквозь которую струился золотой солнечный свет. И все это в окружении зеленой цветущей пены кустарников и деревьев. Завораживающее зрелище.
Я остановилась как вкопанная. Мы с друзьями пообещали друг другу не сворачивать с центральных дорожек, но этот «оживший» памятник манил. Тем более он был недалеко от аллеи, хотя и скрыт от широкого обзора деревьями. Я решила задержаться ненадолго, чтобы сделать набросок.
Через некоторое время я заметила: мужчина, проходивший мимо и выхваченный моим периферическим зрением, мелькнул еще раз, а затем вернулся и стал делать вид, что крестится у могилы, отделявшей меня от центральной аллеи, я поняла, что дело дрянь.
В голове начали роиться мысли, и я готовила оборонительный план, пока мужчина шел ко мне по узкой тропке, закрывая собой выход к центральной аллее, вталкивая меня вглубь кладбища. В руках у меня был остро заточенный карандаш. Я представила, как воткну его в нападающего и, в то время как он будет корчиться от боли, позову на помощь.
Но мое сознание и я оказались не связаны между собой. Когда мужчина попытался схватить меня, я поняла, что не смогу его ранить, заорать почему-то тоже не смогу. Поэтому я тихо, сквозь зубы, неожиданно для себя обложила его по матушке и дала шаолиньского деру. До сих пор не понимаю, как, в узкой юбке перепрыгивая через могилы, краем глаза замечая нож в руке преследователя, изгибаясь и уворачиваясь, я оказалась на центральной аллее. Через мгновение за мной выскочил и мужчина, но скопление людей не позволило ему преследовать меня дальше. А я, пребывая в шоке, так и не подняла шум, поэтому никто не пытался поймать преступника. О чем сожалею, ведь он мог выместить свою неудачу на других.
А более дисциплинированной? Ваша жизнь строится по заранее намеченному плану или вы полагаетесь на «потоки», вдохновение, идеи? Во что верите больше – в волю и самодисциплину или в судьбу и удачу? Определяете ли вы свои цели на ближайший год или пять лет?
Я всегда была представителем богемы. Как говорят в Одессе: где я – и где самодисциплина? Только сейчас мечтаю себя немного дисциплинировать во благо своему здоровью. Так как я человек творческий, то и живу творчески. А cтрогие тайминги, графики и так далее расписываются проектно. У меня есть цели-мечты, к ним приятно тянуться, а потом радоваться, если удается чего-то достичь.
Так что все, что вы перечислили, важно. Это как палитра художника. Ты используешь необходимый цвет-инструмент для создания того или иного образа. Люди с перекосом в одну сторону обязательно чего-то недополучают. Во всем должен быть баланс и гармония.
Кстати, в отношениях с возрастом тоже. Один раз в жизни я испытывала сильный возрастной диссонанс: в девятнадцать-двадцать лет я чувствовала себя на семьдесят пять. Не физически: я была довольно-таки крепкой и спортивной. Видимо, виной было моральное истощение, времена были лихие. Но по прошествии нескольких лет все нормализовалось, я вообще перестала чувствовать свой возраст. Когда спрашивают, сколько мне лет, я должна подумать, высчитать. Поэтому сразу называю год своего рождения: пусть считают, это полезно.
Говорят, если вы не чувствуете на себе аромат определенных духов, значит, они вам подходят. Я думаю, так же и с возрастом: если вы его не чувствуете, он просто вам подходит. И вы живете в гармонии с собой.
Фото: предоставлены пресс-службой телеканала СТБ
Впервые опубликовано в журнале «Караван историй» №6 за 2016 г.
Присоединяйтесь к нам в Facebook, Twitter, Instagram или Вконтакте и всегда будьте в курсе самых интересных новостей шоубиза и материалов журнала «Караван историй»
Смотрите также:
Слава Фролова показала повзрослевшего сына и рассказала о его жизни с РАС (ФОТО)
Что нужно знать о третьем сезоне сериала “Крепостная”: факты, главные интриги и фото
Александр Эллерт о свадьбе с Ксенией Мишиной: “Давайте посмотрим даты на 2022 год”
Злата Огневич рассказала о первой вечеринке “Холостячки”: “Реальность превзошла все ожидания!”
“Холостяк”-11: как сложились отношения Михаила Заливако и Анны Богдан после проекта