Уме Турман – 52: муза и ее поклонники

Ума Турман сегодня, 29 апреля, празднует 52-летие!

“Караван историй” рассказывает, как один разговор за чашечкой кофе с режиссером Ларсом фон Триером помог ей переосмыслить всю ее жизнь и понять, жертва она или муза.

Эспрессо в крохотной белой чашечке давно остыл. Но Ума вертела посудину в пальцах, надеясь передать ей хоть толику своего тепла. Разговор с Ларсом был непростым. Последние пару месяцев она не раз посещала родину своей матери в надежде получить шведское гражданство. Вот тут­-то Триер ее и поймал. Ему из Дании по Эресуннскому мосту всего пару часов езды. Не надо телефонных разговоров, когда есть возможность пообщаться лично.

Говорить персонально Триер любил. Вкрадчиво и напористо выносил мозг. Она помнила съемки в «Нимфоманке»: эпизодическая роль истерички жены выпила из нее все соки. Любовь Ларса к реализму и системе Станиславского – чистая тирания на съемочной площадке. Невыносимый гений с безжалостным скальпелем хирурга человеческих душ. Актеры его ненавидели, бились головой о стену – и при этом боготворили.

Ума боялась и в то же время сгорала от любопытства: что он теперь задумал?

– Ты – жертва! – излюбленный прием Ларса – застать врасплох, чтобы посмаковать гамму эмоций на лице собеседника.

– Я? Почему? – Ума непроизвольно дернула рукой.

Осознала, что это значит, и попыталась исправить ситуацию копанием в прическе. Черт, все стало только хуже.

– Мне нужна жертва для нового фильма. То есть актриса, которая понимает, что значит быть жертвой. Я думаю, ты одна из них. Отлично знаю твою биографию. Целая папка с вырезками из газет и распечатками из интернета. Могу прислать.

– Ты вроде бы сказал, что «Дом, который построил Джек» – о серийном убийце. Центр фильма – он, а не его девушки, – ей хотелось сохранить личные границы любой ценой, сопротивляться, чтобы не затянуло в водоворот чужого безумия.

Ларс ухмыльнулся.

– Правильно, однако если ты не была жертвой, то не сможешь сыграть. Ты же была, хотя и не осознавала. Жертвой собственных ошибок или чужих приставаний. В конце концов, заложницей своей внешности. Разве в детстве ты себя любила?

Злой, злой человек… Он ее бесил. И заставлял задуматься. Ни один психотерапевт не в состоянии выволочь на поверхность то, что удавалось Триеру…