Алена Винницкая: «Прошлый год полностью меня изменил»

Вы ведь к этому времени уже жили вместе с Сергеем? Как у вас вообще все начиналось?

Да, мы быстро стали жить вместе. А начиналось все с общих интересов. Это ведь для взрослых уже неважно, кто какую слушает музыку, какие смотрит фильмы и читает книги. Мы понимаем, что все это не имеет отношения к реальной жизни. А тогда, в юности, все это казалось мегаважным. Мы не любили поп-музыку и не дружили с теми, кто ее слушал. Мы были группой единомышленников, и это очень сплочало.

С Сережей у нас все было романтично и старомодно, так, как и должно быть. 10 мая, когда мы впервые стали близки, – важный день для меня, мы многие годы отмечали его, как другие отмечают дату свадьбы. Я очень благодарна судьбе, что все сложилось именно так, – у многих девчонок первые контакты с мужчинами очень травматичны, а мне повезло.

Правда, наше безоблачное счастье несколько омрачал конфликт с Сережиными родителями, которые были против наших отношений: «Слишком юный мальчик, ему нужно учиться, становиться на ноги, а не строить семью». Сейчас я думаю, что они были правы, и я сама, будучи матерью восемнадцатилетнего парня, считала бы точно так же. Но наш с Сережей случай стал счастливым исключением из правила.

Мы сняли крошечную квартиру на Березняках за пятьдесят долларов. С тех пор я ни разу не видела таких маленьких квартир. И это было так здорово – жить вдвоем, совершенно независимо. Мы оба прилично зарабатывали, денег хватало, хотя купить-то было нечего, наступило время тотально пустых полок в магазинах. Мы питались картошкой, зеленым горошком, а еще покупали пайки американских солдат, где была банка тушенки.

Но все бытовые неудобства казались совершенными пустяками, мы были счастливы, и наше счастье сметало все преграды. Сережа дарил мне «киндер-сюпризы», их накопилось так много, что мы украсили ими новогоднюю елку, которую, кстати, еле втащили в комнату – настолько там было тесно.

В то время я работала в страховой компании, хотя мне там совершенно не нравилось. Но такова особенность моего характера – у меня кошачье терпение, я могу долго сидеть на месте, наблюдать, созерцать… а потом наступает переломный момент, и я действую решительно и жестко. Я понимала, что если хочу развиваться как творческая личность, пора что-то предпринять. И в один прекрасный день, обсудив все с Сережей, я просто уволилась и начала обдумывать дальнейшие шаги.

Однажды на глаза мне попался огромный баннер: «Приглашаем молодых и талантливых в театральную школу на базе Института экологии». И дата прослушивания. В те времена у нас не было театральных школ, как в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, только театральные институты. «Школа» звучало по-голливудски. Я подготовила все, что полагается, – песню, танец, басню, стихотворение – и благополучно поступила.

На первом же занятии выяснилось, что зачислили меня не на эстрадное отделение, как я хотела, а на театральное. Но руководитель курса, режиссер Молодежного театра Александр Александрович Светляков, объяснил, что это по его инициативе меня отправили именно сюда: «Поверьте, тут вы получите больше, чем на эстрадном, а свои вокальные и танцевальные способности сможете применить и здесь».

Потом был еще психологический театр. Я садилась в маршрутку, платила за проезд последние деньги и ехала через весь город на репетиции

Это было прекрасное время. Мы изучали театральное мастерство, сценическую речь, сценическую пластику, все были невероятно увлечены, у всех горели глаза. Это была наша театральная «банда». Печально, что все это быстро закончилось одним-единственным выступлением в каком-то ДК транспортников на Дарнице, причем в зал согнали ПТУ-шников, публику, невероятно далекую от театра.

Ох, это было ужасно. Мы подготовили отрывки из «Трехгрошовой оперы» Брехта, из «Ямы» Куприна, все темы были тяжелые, социальные. Я играла Женечку в «Яме», и моя сцена начиналась с реплики: «Я захворіла на сифіліс!». Представьте, как должны были отреагировать на такую реплику учащиеся ПТУ.

Мой номер был не первым, и стоя за кулисами, я слышала, как в зале орут, комментируя все происходящее. Впала в ступор, поняла, что не смогу выйти на сцену, Сан Саныч на коленях умолял меня собраться, взять себя в руки. И я все-таки заставила себя выйти, как в бреду, в тумане, все плыло перед глазами, но я сказала все, что нужно, и даже спела дрожащим голосом арию Марии Магдалины из рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда». Из зала орали: «Оставь телефончик!»

Это была отличная школа для артиста – с тех пор я уже ничего не боюсь. Но, как я уже сказала, наша театральная школа развалилась через полгода. Потом был еще психологический театр. Я садилась в маршрутку, платила за проезд последние деньги и ехала через весь город на репетиции. Один друг как-то спросил: «Куда ты едешь, зачем тебе это нужно, ради чего?» Но я точно знала, что так и происходит творческое развитие, что, сидя на диване, ничего не достигнешь.

Наконец однажды я увидела по телевизору объявление о наборе телеведущих, приехала, прошла кастинг. Сережа в это время занимался недавно созданной группой Cool Before, пропадал сутками на репетиционной базе. Они сняли дебютный клип, и когда я впервые вышла в эфир на БИЗ ТВ, этот клип как раз был в ротации. Итак, я стала телеведущей, а мой муж – известным рок-музыкантом. Это было очень здорово, но никакого ощущения звездности.

Работа на БИЗ ТВ была сплошным аматорством, там не было ни парикмахеров, ни гримеров, мы сами делали макияж и становились в кадр. Каждый ведущий вел прямой эфир по четыре часа, по очереди, сменяя друг друга: один стоял перед камерой, а другой в это время лежал на полу, читал или спал. Мне казалось, никто нас не смотрит, и я до сих пор удивляюсь, когда люди говорят: «А мы вас помним еще со времен БИЗ ТВ!»

У меня нашлись постоянные поклонники – безумный фанат, который меня преследовал, и один очень милый мальчик из неблагополучной семьи, который каждый день встречал меня после эфира, приносил шоколадку, провожал до трамвайной остановки, и там мы с ним беседовали о его тяжелой судьбе. Надеюсь, я ему помогла, наставила на путь истинный: он сомневался, стоит ли поступать в вуз, и я убеждала его, что да, обязательно! Через несколько месяцев он пришел, уже будучи студентом, чтобы поблагодарить за участие и советы.